Алекс Лекс - Хранитель. Первая война (СИ)

Видения, яркие и явные вспыхивали перед Тирой. Только они были не четкими, и видела она их размытыми. Громадные образы первых магов и драконов витали в пустоте. Она видела драконов белых и черных. Они работали слаженно, пока не появилась тень со стороны, которая внесла раздор. Тень питалась страхом, она была не заметна и не показывалась, пока драконы не разделились. Тира наблюдала, как белые драконы убивали черных, а те их. После страшной битвы и тех и других осталось совсем мало. Поле их боя залила кровь, и тень поглотила их мир, сожрала целиком и не насытилась. Затем целая цепь кровавых побоищ пронеслась перед глазами Тиры. Их было много, и бились все, бились и проигрывали, и тень пожирала их миры. Она подбиралась и к Высшему Миру. Боль Иллигеаса вдруг кольнула Тиру. Он тоже владел памятью крови, и его кровь помнила все, что видели его предки. Он помнил ужас угрозы и помнил пожирателя. Тень нависла над огромным миром, готовясь его поглотить, и тогда появилась армия, которую соткали сотни сил объединившихся магов. Видение взорвалось золотыми брызгами и тысячи воинов на белых конях хлынули из пустоты на тень. Маги после этого обессилили и стали простыми людьми, а тень заточили в глухой склеп в горе.

Века пронеслись мимо Тиры, и тень та медленно просочилась сквозь камень. Ей нужны были силы, только теперь она стала играть по своим правилам. Она стала пожирать лишь пустые миры, без создателей, куда не успевали добраться Наблюдатели. Так случилось и с миром, в котором родились Тира и ее брат. Мир не уничтожили, и тень теперь была тут. Архимаг был ею, и он медленно забирал власть над миром у светлых магов.

Видения пропали, и Тира снова очутилась в пыльном замке, среди пустого тронного зала. Иллигеас стоял напротив, и глаза смотрели на нее.

— Теперь ты знаешь все, — сказал он. — Так получилось, что твой брат стал темным драконом. Я поздно это разглядел. Он находка для Архимага, его оружие, если дело дальше не зайдет.

— А я ваше оружие? — прямо спросила Тира.

— Если ты хочешь так считать, — невозмутимо ответил Иллигеас. — Ты пока не желаешь

принять свой путь.

— Допустим. Но ведь борьба не закончится, даже если мы победим, — сказала Тира.

— Ты права, не закончится. Но мы сможем отстоять этот мир, а это уже не мало, — ответил Иллигеас. — Ты, конечно, можешь отказаться, но тогда ты откажешься от самой себя и своего отца.

— Мой отец никогда бы не позволили отступить, — хмуро сказала она.

— Твой второй отец сказал бы то же самое, — Иллигеас кивнул на двенадцатый трон.

— Хорошо, я согласна. Но я не владею магией, я не умею ей управлять. Ты должен научить меня, раз так, — Тира обвела взглядом весь тронный зал и глянула на Иллигеаса.

— Я уже не смогу заняться твоим обучением, что-то покажу, а остальное познаешь сама. Времени мало, — жестко бросил он. — Сейчас тебе надо добраться до серых эльфов. Они хранят последнюю слезу дракона. Это даст тебе оружие. Пожалуй, это все, чем я могу помочь.

— Слишком скоро все, — усомнилась Тира. — Я ведь не маг, не говоря уже о боевой магии. В том мире вам помогли магические войска. Я не смогу такие вызвать.

— Этот мир их и не выдержит, — он отвернулся.

— А тот дракон, которого ты зовешь моим отцом, покажи мне его, — сказала она, не отводя глаз от тронов.

— Я покажу тебе всех двенадцать драконов, — Иллигеас силой магии и воли призвал их образы, и на мгновение они заняли положенные места.

Тира словно увидела Аргелора до прибытия в Этиль Арад. Драконы были черноволосы и велики ростом, а их глаза излучали мягкий зеленый свет, в котором отражались мириады разных миров. Одного из них, Тира узнала. Память крови всколыхнула ее чувства, указав на двенадцатого дракона. Его лицо источало любовь. Оно не казалось суровым или величавым. Дракон не возвышался над миром, а сливался с ним в своем человеческом облике. Самый старший из братьев драконов, смотрел с бесконечной мудростью, и перед тем, как исчезнуть, будто бы кивнул Тире. Миг и драконы исчезли, оставив в сердце Тиры необъяснимую пустоту. Иллигеас, мягко тронув ее за плечо, перенес их в Этиль Арад.

— Я понимаю твою грусть, — сказал он. — Но сердце дракона не должно превращаться в лед, иначе его душа застынет. Помни это. Сердце — твоя суть и жизнь. Пока оно бьется, никакие раны тебе не страшны. На поле боя всегда храни свое сердце. Броня у тебя еще слабая будет. Ты узнаешь это, когда начнешь превращаться в свой истинный облик.

— Трудно понимать, что у меня два отца, и оба погибли, а брат… — Тира смолкла и резко повернулась к открытому окну, когда они очутились в кабинете Иллигеаса. — Расскажи мне об игрищах.

Иллигеас, внимательно глянув на ее затылок, кивнул сам себе. Он знал, какие чувства ее тревожат, но ощущал и силу воли, которой та владела. Сейчас громадным усилием воли, она заставила себя забыть о боли потери и брате. Ее мысли стали мыслями воина, которому предстояла битва.

— Я не имею карты игрищ, — сказал он. — Но на гидрале можно будет убежать от всадников Архимага.

— Я может и уйду от погони, а что будет с остальными? — Тира повернулась к нему, и взгляд ее выражал беспокойство. — Кеанра, Хэорд? Зачем им гибнуть?

— Они не будут участвовать в игрищах. Хэорд отправится созывать свой народ с письмом верховного мага. Кеанра тоже, — сказал Иллигеас. — С ней поговорит Эодар. Ее народ тоже нужен нам. А тебе главное найти дорогу к серым эльфам. Только стражей Архимага за собой не приведи, иначе эльфы тебе своих земель не откроют. Их леса слишком потаенные.

— Карты к ним тоже нет? Кроме той иллюзии? — спросила Тира.

— Нет, — ответил тот. — Даже у меня нет карты с дорогой к ним. Она открывается сама. Помни еще одно, на игрищах не смотри в глаза Архимагу, ни в коем случае не поднимай к нему головы. Я уверен, что он и так знает о тебе, но видеть тебя ему не зачем. Постарайся скрыть свою силу.

— Я ею даже управлять не умею, а ты говоришь скрыть, — она усмехнулась и скрестила на груди руки.

— Идем, — Иллигеас неожиданно потянул ее к двери.

Магию он использовать не стал, они просто спустились в город и пошли по узкой улочке, которая затем перешла в тропу. Каменистая дорожка увела их далеко, хоть времени прошло и не много. По ее поворотам они пришли к уступу, под которым простирались туманные леса и горы.

Иллигеас усадил ее на камень и сам сел напротив.

— Тебя учить очень сложно, и я, пусть и из Высшего Мира, никогда не учил магии дракона, — сказал он. — Все знания есть у тебя в крови. Все, что знали твои предки, знаешь и ты. Обратись к этим знаниям.

Иллигеас взял ее руку в свою и раскрыл ее ладонь. У Тиры были сильные руки, в жилах которых тек огонь. Магия бурлила в ней, как в котле, только вот наружу должным образом проявиться не хотела. А все потому, что Тира желала помнить лишь одного отца. Однако медленно в ее памяти всплывали навыки. Наконец, на ее ладони вновь вспыхнул белый огонек.