Владимир Поселягин - Адмирал [СИ]

- Ладно юморист. Ожидай группу сопровождения, они тебя проводят.

- Только пускай встречающие будут на катере с дизелями. Баки пустые, на парах лечу по воде.

- Принял, встретят как надо.

Встретили меня действительно отлично, два бронекатера вышли из Невы и устремились на встречу. Когда я сбросил скорость, те догнав с кормы, встали по обоим бортам, пришвартовавшись, а потом моряки хлынули на палубу и долго кидали меня в воздух под смех и шутки, и под мои вопли, чтобы поставили туда, откуда взяли. Когда те закончили так выражать радость, то несколько матросов стали заправлять баки катера, дикари, вёдрами через воронку заливали, я показал командирам обоих катеров моих пленных. Двое пожилых практически обнажённых мужчин, не произвели на них особого впечатления, да ещё тяжёлый запах в каютах, но когда показал аккуратно повешенную форму, впечатлились. Да и документы я им предъявил.

В воздухе несколько звеньев висело крутясь на разных высотах. Некоторые пары спускались ниже, да приветливо качали крыльями, похоже, уже все знали, что я от немцев сбежал и как могли, приветствовали меня. Дальше катера отошли, и мы направились к пирсу, где уже организовывали торжественную встречу. В этом мне признался один из командиров катеров. Немцы всё же появились, видимо собрали всё что можно, даже финнов подтянули, и эту армаду бросили на Ленинград. Тут выяснилось, что советских истребителей было даже больше, чем я видел, не пять звеньев, а несколько полков точно. Те окружая, атаковали. Потянулись к водам залива первые траурные дымы, но немцы рвались к нам упорно. Сами мы уже входили в устье Невы. Драка шла в воздухе страшная, к нашим то и дело подходили подкрепления, не понятно, откуда здесь столько истребительных полков, включаясь в ту свалку что шла. Около тридцати минут шли воздушные бои, но немцы прорваться к городу не смогли, зенитчики только эпизодически участвовали в этом сражении. Когда мы подходили к нужному пирсу, один бронекатер подошёл ближе. Второго не было, ушёл в бухту, на случай если потребуется поднимать с воды наших лётчиков. Туда всех бросили. Так с его слов, наши потеряли около двадцати истребителей, немцы около восьмидесяти бомбардировщиков, точно чуть позже сообщат, но прорваться к городу им не дали.

На катере я был не один, с тремя моряками, что мне оставили командиры бронекатеров. Пока один управлял катером, он рулевым был, это дело знал, ну а я указал какие приборы за что отвечают, так что разобрался тот быстро. Второй помогал, а третий стоял у открытых дверей обеих кают с «ППШ» на груди, пленных охранял. Их развязали, чтоб привели себя в порядок. Пока мы двигались, я в основном наблюдал за воздушным боем. Когда ещё такое эпическое сражение увидишь. Вот и я считал, что это редкость, иначе не спровоцировал бы, когда открыто сообщал о пленных. Не скажу что это подстава, это я про наших лётчиков, хотя так можно подумать, скорее я как немцам, так и нашему высшему руководству сообщал о своём ярком возращении. Люди разные, особенно наверху, уж я-то это знаю, много недоброжелателей, которые в чужие уши шепчут про меня всякую грязь. А сейчас им останется только засунуть язык в задницу и молчать, а лучше сесть на неё. Я должен был сделать своё возвращение ярким, и я к этому шёл.

По словам рулевого, до места торжественной встречи осталось минут десять. Так что я рванул вниз, готовить пассажиров. Когда мы подошли к пирсу, там и флотский оркестр был, и толпы ленинградцев, народу хватало. Даже оцепление выставили из милиционеров, генералитета хватало, корреспондентов и, конечно же, адмиралов, которые тут и командовали парадом. Когда катер причаливал, двое матросов на пирсе помогли, сам я в этом не участвовал, оркестр заиграл, все приготовились, и многие ахнули, когда я вывел на палубу полностью одетых пассажиров, со всеми их регалиями. Только не смотря на торжественность момента, выводить их на пирс по сходням я не спешил, а поставив на палубе, стал щёткой проходить по форме, убирая мелкие недостатки. Тут ещё заметив, что сапоги у одного не очень ярко блестят, достал из кармана тряпочку и начал наводить блеск.

- Александр, может, поторопишься? – услышал я с пирса знакомый голос.

Мой музыкальный слух утверждал, что именно с ним я общался за место молодого радиста. Обернувшись, я посмотрел на адмирала, стоявшего в первом ряду.

- Да вы что? – воскликнул я. – Тут такая торжественная встреча, а мои пленники будут выглядеть как шаромыжники? Да я же умру со стыда. Сейчас я, быстро. Всё должно быть идеально.

В этот раз мне не мешали, наоборот, с интересом смотрели, что будет дальше. Заметив грязный след на щеке у генерала, я достал носовой платок и, поплевав на него, стал оттирать щеку, зрители за спиной, которые это видели, начали посмеиваться. Достав из кармана монокль, я посмотрел на Дёница, он бы ему хорошо подошёл, да адмирал мне нравился, не хотелось его так позорить как генерала, так что, подойдя к нему, попытался вставить. Генерал дёрнул головой и отшатнулся, этого издевательства он уже не выдержал. За спиной у меня уже откровенно звучал смех. Сунув тому под нос кулак, да и моряк громко клацнул, взводя автомат, так что генерал покорился, и я вставил ему монокль. Я его в кармане того капитана нашёл. Задумчиво держась пальцами правой руки за подбородок, обойдя эти две скульптуры на палубе, я ещё раз внимательно осмотрел немцев как художник на своё творение. Щетина, сбрить бы, но я пользоваться бритвой не умел, изрежу всех, а давать им в руки… Нет, уж пусть небритыми ходят.

- Вроде нормально! – громко сказал я. – Можно начинать.

И тут же зрители взорвались воплями радости, орали все, он простых зрителей до генералов. Просто безумие какое-то так выплёскивать свою радость и восторг. Да-а-а, такой встречи у меня ещё не было. И опять качать начали, подбрасывая в воздух, ведь генералы, с адмиралами. Как дети малые.

Когда это буйство немного стихло, и снова заиграл оркестр, он вообще всё время поддерживал эту встречу, только сейчас его стало слышно. Оказалось на пирс подогнали машину с большими рупорами и мне дали немного допотопный микрофон, на радио в студии у нас куда лучше были. В общем, попросили описать, кого я привёз. Поздоровавшись со всеми присутствующими, в первых рядах корреспонденты были, несколько раз срабатывали вспышки фотоаппаратов, и я начал рассказ:

- Всё описывать я, извините, не буду, потому что уже сейчас это является военной тайной, вон, как видите, некоторые чекисты согласно кивают. Описывать, как я попал в плен, тоже не буду, меня нагло похитили, а вот остальные без подробностей кратко расскажу. Так получилось, что мне удалось сбежать, причём в воздухе, когда меня перевозили на транспортном «Юнкерсе». Воспользовался безалаберностью охраны. А когда перебил их, не ожидали они этого от мальчишки, выпрыгнул с парашютом. Управлять я не умел, а лётчики погибли, когда граната в салоне взорвалась. Самолёт упал в двух километрах от окраины Берлина. Вот скажите, если бы с кем с вами случилось подобное, неужели вы бы не воспользовались и не погуляли по улицам Берлина, логову наших врагов? Я не стал убегать к нашим быстрее собственного визга, а пошёл смотреть, как живут берлинцы. Оказалось, о моём побеге знают, тела в обломках самолёта не нашли, и уже начались поиски, все германцы, даже жители столицы Германии искали Полякова. Я сам не раз видел на улицах Берлина, как избивали несколько мальчишек похожих на меня. Изучая город, я купил несколько газет, на память, так там на всю страницу моё фото и сумма за мою голову, если кто-то меня найдёт. Вот она газета, я её с собой взял. Кому интересно, можете посмотреть, только с возвратом. Я её на стену повешу, память какая-никакая… Так вот, погулял по городу, набрал припасов, и решил что пора домой. Тем более школа, уроки начались. Так путешествуя по Германии и уходя от облав, добрался до берега Балтийского моря. Там мне с многочисленными приключениями удалось угнать этот катер, что стоит за моей спиной. Сейчас рассказывать не буду, но я надеюсь написать за зиму мемуары. Вместе с катером мне достались вот такие пассажиры. Один командующий подводным флотом Кригсмарине, адмирал Дёниц, моряки его знают, слышали, а вот о втором хочу рассказать особо. Я сделал всё, чтобы этот генерал попал в руки советского правосудия, слишком много на его руках крови наших сограждан…