Александр Голиков - Самородок (СИ)

Сложив руки на груди, Баев молча, отрешённо наблюдал, как антиграв плавно заплывал в недра модуля вместе с девочкой. Но он с каким-то внутренним трепетом всё ещё чувствовал её незримое прикосновение; так чувствуется прохладный ветерок на разгорячённой коже или живительные капли влаги на растрескавшихся, сухих губах. Он ощущал это прикосновение всей кожей, всем естеством своим, но, главное, донельзя обострившимся внутренним зрением, которое, он был уверен, и обострила эта девочка каким-то неведомым ему способом. Прикосновения её были ласковыми, осторожными, трепетными, несмелыми и где-то даже беззащитными. Последнее он прочувствовал особо остро, и сердце в который раз непроизвольно сжалось.

И тогда произошла ещё одна вещь, которую он ну никак от себя не ожидал, но о которой впоследствии ни секунды не жалел: повинуясь какому-то внутреннему, необъяснимому и сиюминутному порыву, он мысленно в ответ послал ей улыбку, такую же ласковую и добрую, и тут же, рядом с улыбкой, опять же мысленно, взял и «пририсовал» смешную рожицу, какую рисуют практически все дети: кружочек, две точки, а снизу полумесяц-улыбку. И сразу услышал в голове перезвон серебряных колокольчиков — её радостный неудержимый смех. О, Боже…

Вот ведь парадокс: он же шёл туда с единственной целью — уничтожить это существо, и убил бы, не раздумывая, окажись там вместо неё какое-нибудь чудовище, не имеющее с нами ничего общего, развалил бы спиром на части, на кровавые куски, и думать бы ни о чём сейчас не думал. А тут… Посылает мысленные приветы и рисует смешные рожицы. Или она затронула в нём какую-то струну, пока что неведомую и ему самому?

И всё слыша этот постепенно затухающий серебряный перезвон, от которого так сладко и нежно замирало сердце, а на душе, вопреки всему, становилось чище и светлее, Ким в который раз спросил себя: а правильно ли он поступил, забрав её отсюда? Совсем, между прочим, не праздный вопрос.

Да, изучить, понять и принять сей феномен жизненно необходимо, на Земле будет и надлежащий контроль, и соответствующая обстановка. Хотя бы потому изучить, что у врагов имеются генераторы пси-излучений, и не сегодня-завтра защита против них может и не сработать — есть у продвинутых технологий такая тенденция — постоянно совершенствоваться. А в этой девочке, возможно, спрятан ключ к пониманию проблемы биоэнергетики вообще и пси-энергии в частности, уж не говоря о тех процессах, что в связи с этим напрямую затрагивают и сам разум. Чем-то же она должна подпитывать свой организм, когда большую часть времени была фактически недееспособна, подчиняясь какому-то своему циклу и неведомому пока метаболизму. Наверняка черпала силу и энергию из некого источника, о котором мы, земляне, не имеем ни малейшего представления. Тоже загадка. Пребывала на каком-то своём уровне и вдруг очнулась уже в реальности, будоража окружающее пространство зовом-кличем, пси-импульсом, попутно ввергая мизайцев в транс и неосознанно уничтожая людей, которые просто оказались рядом, не в том месте и не в то время.

Теперь-то по-любому её жизнь изменится. И быть может, то Большое Зло оставит её наконец в покое? Знать бы ещё, что имеется в виду, что это за зверь такой и в какой норе он прячется. Было у Баева на этот счёт одно предположение, правда, ничем пока что не подкреплённое: каким-то образом тут всё же не обошлось без алгойцев, уж очень подозрительны совпадения — с ними началась война, идёт сражение за Датай и древний артефакт, а тут — Мизай, тислий и эта девочка, чуть не лишившая землян возможности добывать столь необходимое для ведения этой войны стратегическое сырьё. Оперативное чутьё подсказывало Баеву: все эти события как-то связаны, одного ряда, хоть и казались на первый поверхностный взгляд совершенно разобщёнными. И прежде всего из-за огромных расстояний, не дающие их хоть как-то сблизить между собой. Тысячи светолет — не шутка.

Но хватит ломать голову, он своё дело сделал, шахты заработали, тислий выдают на гора, что и требовалось. А его мозгам нужен отдых, до сих пор какое-то раздвоение и полуоцепенение, словно в полусне, полубреду. Однако неудовлетворённость внутри осталась и напоминала о себе неясным тревожным беспокойством — так ноет зуб, то отпуская, то вновь донимая тупой болью. Правильно ли он поступил или нет, Ким так и не разобрался. Вопросов стало даже больше. А не привезёт ли он на Землю вместе с ней и то самое Большое Зло, от которого она с его помощью пытается укрыться? Не тянет ли он за собой некоего Троянского коня, веря в её непогрешимость, беззащитность и уникальность? Что ждать дальше? И не перешёл ли он тут некий Рубикон, когда до оставленного берега уже не доплыть, а противоположный вот он, рядом?

Чёткого ответа у него пока что не было.

Но как только Баев вспоминал о серебряных колокольчиках, что так озорно и весело переливались у него в голове, и о той улыбке, что грела его душу, сомнения и тревога уходили сами собой на второй, а то и третий план. Нет!.. Земля есть Земля, любви, заботы, нежности там куда как больше, чем в той мрачной унылой башне. Ради одного этого стоило её забрать отсюда. И пусть все катятся к чёрту, если он не прав!

Но кто же ты всё-таки?.. Изгой своего неведомого народа, так не похожая на его детей, его боль, проклятие и позор, отверженная всеми за свою непохожесть и необычность, граничащие с теми запредельными, неподвластными ни Богу, ни Солнцу, ни Свету силами, о которых даже мы ничтожно мало знаем? Или ты всё-таки семя высокоразвитой цивилизации, невесть каким ветром занесённое на эту серую, неухоженную и неплодородную почву?..

— Надо же, слепая… Никогда бы не подумал. Такое ощущение, словно она тебя видит насквозь, не хуже рентгена. Как ты думаешь, кто она и откуда? — Злотников будто прочёл его мысли. Да Баев, в силу последних событий, этому бы нисколько и не удивился. Он совсем по-другому стал ощущать себя, своё внутреннее «я», когда соприкоснулся с её сознанием и разумом там, под башней. Что-то она в нём разбудила, некую внутреннюю силу, что до поры до времени дремала в нём и вот дождалась своего часа. Какая-то незримая, но крепкая нить связала их и рваться пока что не собиралась. И вот ведь какое дело: никакой тревоги по этому поводу Ким не испытывал. Скорее, даже наоборот.

Он впервые за весь разговор пристально, в упор посмотрел на полковника, и того пробрала вдруг невольная дрожь. Аж до кончиков пальцев. Потому что он увидел точно такие же глаза, как и у той девчушки — полные голубизны и загадочности.

— Я не знаю, кто она и откуда, но то немногое, что мне в ней открылось, даёт право утверждать одну вещь — это самородок, единственный в своём роде, а оттого бесценный и уникальный, обладающий чудовищным, колоссальным пси-потенциалом. И пусть она и пытается его контролировать, но пока что это просто ребёнок, научившийся зажигать спички, но разбрасывающий их потом куда ни попадя…