Александр Голиков - Самородок (СИ)

Сразу ожил терминал, или «связной», как по укоренившейся среди безопасников привычке, называл его Ким. Он оглянулся. Чёрт, кто это там?.. Хотя догадывался, кто. Наверняка Андрюха Вольнов, стажёр их отдела и в некотором роде его подопечный — рыжий, вихрастый, с вечно смеющимися глазами, неунывающий, молодой и потому нахальный. И хоть Баев и ждал звонка из Института биотехнологий, где в данный момент находилась о н а, но кофе тоже хотелось. Настроился он на кофе, вот какое дело. И поэтому сначала приготовил всё необходимое, заварил и лишь потом вернулся в комнату.

Вызов оказался не из института. С плоского экрана терминала на него смотрел какой-то малосимпатичный тип, совершенно незнакомый. Малосимпатичным его делал взгляд — цепкий, жёсткий и холодный, даже с налётом некой угрюмости. Ким ещё подумал, что мужик чем-то серьёзно озабочен, так, например, смотрит какой-нибудь авторитетный начальник на нерадивого подчиненного; суровое, застывшее лицо привлекательности незнакомцу так же не добавляло. И цвет волос какой-то неестественный, словно голову ему слегка мукой присыпали, к тому же далеко не высшего сорта. Баев не сразу сообразил, что ещё показалось ему странным в этом лице, и, уже усаживаясь перед видеотерминалом и пригубив кофе, вдруг понял — отсутствие эмоций. Застывшая маска, а не лицо, плюс этот неприятный взгляд: тягучий, равнодушный и где-то даже бесчеловечный. М-да… Какой, однако, сумрачный тип. И кто же это, интересно, такой?

— Ким Баев?

И голос-то под стать — глуховатый и безликий, как у андроида. Последнее сравнение его весьма насторожило. Кофе он отставил в сторону и весь подобрался. По привычке, что уже в крови. По наитию, что из той же крови ничем и не вытравишь.

Баев был неплохим физиономистом, профессия обязывала, — как никак старший инспектор Службы Контроля Безопасности Земли, одной из самой значимой силовой структуры планеты, к тому же прирождённый оперативник, и поэтому он сразу напрягся, безошибочно почуяв в непрошенном визитёре необычного человека. Весьма необычного. Он уловил запах тревоги и опасности, что от того исходил, но в чём это выражалось конкретно, словами бы не объяснил. Не то, чтобы их не было, но были они какие-то обтекаемые, расплывчатые, общие . Просто после Мизая и той памятной встречи Баев уже многое чувствовал инстинктивно, подкожно, или, если угодно, подсознательно. Открылось у него после Мизая внутреннее зрение, вернее, оно просто обострилось донельзя, до предела, стал он вдруг видеть многое из того, что ранее скрывалось за сущностью вещей, их некоторой завуалированностью. Проще говоря, он стал тем, кого раньше называли интрасенсами. Только с приставкой супер. Хотя и «стал» — тоже не совсем верно. Он ещё учился и многое постигал, возможно даже, некие эзотерические знания, в большинстве случаев методом «тыка» пробуя на зуб свои новые возможности, и не всегда разбираясь в той гамме чувств и ощущений, что с некоторых пор переполняли его, как перебродившее вино малоёмкий сосуд. Чтобы освоиться со своим новым вторым «я», ему элементарно нужно было время. Но что-то Киму подсказывало, что времени-то как раз отпущено самый минимум.

— Чем могу?.. — напряжённо ответил он.

Незнакомец слегка прищурился и непонятно было, что он этим выказывал: так и оценивают, и выражают нетерпение. И опять же мелькнуло это только в глазах; лицо как было бесстрастным, таковым и осталось.

— Можете, господин Баев. Пять дней назад с Мизая сюда, на Землю, вами была доставлена некая особа, внешне похожая на ребёнка…

— Минутку! — Ким поднял руку, прерывая незнакомца. У него нехорошо засосало под ложечкой — это что ещё за новости?! Информация, которую только что сообщил малосимпатичный тип, являлась не просто секретной, а совершенно секретной. О событиях на Мизае и его роли в них знали буквально единицы, а значит, была утечка информации уже здесь, на Земле, и Баев даже представить боялся, на каком уровне. Правда, оставался ещё «Ронар», там о его миссии знали четверо, но… «Ронар» сейчас кружил над Мизаем, а тип этот — вот он, на экране, и делится с ним, безопасником, сверхсекретной информацией. И что всё это означает?.. Баев покосился на контрольный блок — идёт ли запись? Сильвестр, комп, обслуживающий его жилой модуль, разговор записывал. На миг возникло дурацкое желание комп подстраховать, но Сильвестр, натасканный в своё время самим Кимом, навыки оперативной работы имел и наверняка уже вычислял, откуда этот человек звонил. — Минутку! Откуда у вас подобная информация? И вообще, кто вы такой?

Не то я спрашиваю, запоздало мелькнула здравая мысль, не то. Хотя это можно было объяснить — Ким был элементарно растерян. Во-первых, тем, что о Ней неведомо каким образом узнали малосимпатичные личности, а значит, всё-таки Большое Зло не такой уж и призрак, фантом, замешанный на детских впечатлениях и страхах, а во-вторых, тем, что нагло звонили прямо к нему домой. К нему! Безопаснику, оперативнику, ведущему специалисту Сектора оперативных разработок и кризисных ситуаций. Это поражало даже больше, чем первое, звонок такого рода ставил в тупик. Звонок от совершенно постороннего. И требовал немедленного объяснения или хотя бы правдоподобной версии. Однако ни того, ни другого не имелось, и это настораживало и раздражало ещё больше.

Незнакомец покачал головой, то ли недоумевающе, то ли осуждающе.

— Моё имя вам ничего не скажет, — совсем как в пошлых боевиках, произнёс он. — Так вот, господин Баев, у вас есть 24 часа, чтобы от этого чудовища избавиться. Уничтожить. Ликвидировать. Утилизировать.

За 17 лет оперативной работы Баев побывал во многих опасных ситуациях и всякого рода переделках, многое повидал и прочувствовал. Были и открытые схватки, когда надеешься только на быструю реакцию, опыт и собственные силы; были и тяжёлые, опаснейшие рейды на биологически активные планеты, когда требовалось срочная помощь таких спецов, как он; разок, после катастрофы фрегата Погранслужбы, даже дрейфовал в открытом космосе, уповая лишь на автономность скафандра и аварийный сигнал трэк-маячка (никогда не забудет он ощущения полного одиночества и своей ничтожности среди серебристо-бриллиантовой россыпи далёких звёзд, совершенно равнодушных ко всему живому). Была и каждодневная рутина, текучка, когда подсознательно ждёшь, что вот-вот прозвучит сигнал тревоги и ты помчишься в очередной раз спасать, биться, карать или просто разбираться в очередной чрезвычайной ситуации, причём, разбираться быстро и оперативно. Но всегда Баев контролировал свои чувства и эмоции — только трезвый расчёт, холодная ясная голова, богатый опыт и скрупулёзный анализ обстановки и фактов. Но сейчас…