Александр Кондратов - Новый мир. Трилогия [СИ]

— Гремиран, мать твою! — Кричал Глеб хрипло в свой амулет связи.

— Ваше величество? — Взволнованно ответил тот практически моментально. — Что случилось?

— Ловушка! — Сказал Глеб. — Я ранен, не факт, что долго протяну, но это не важно! Срочно армию в Дерентер, здесь мятеж! Я защищу Кагана и Айанну, но остальных нет. Уничтожь предателей!

— Да. — Без эмоций ответил Гремиран.

— Держись, прошу тебя. — Шептала, плача, Айанна.

— Всё будет хорошо, — ответил Глеб, не веря в свои слова. Под ним уже растеклась большая лужа крови, а рана никак не затягивалась. Он дрожащими руками нашарил другой амулет и связался с телохранителями, которые остались с сыном. — Срочно берите Святослава и к порталу! Скоро прибудет подкрепление!

— Господин, мы отправим вам помощь. — Ответил взволнованно велич.

— Нельзя, вы должны изо всех сил защитить моего сына, — ответил, захлёбываясь кровью Глеб. Связь прервалась, и мужчина отбросил амулет и упал на бок. Магическая защита дрогнула, но продолжала держаться.

— Нет, нет… — плакала Айанна. Каган встал между ней и врагами, и если защита падёт, он станет защищать свою дочь. Потому что старик понимал, что с такой раной в ближайшие минуты, если не секунды, Глеб умрёт.

— Айанна… — прохрипел он, — прости меня… за всё…

— Нет, ты не умрёшь! — Прокричала она, истерично оглядываясь, пытаясь найти хоть какое-то спасение.

«Ты можешь его спасти» — Раздался вдруг в голове Айанны молодой мужской голос, от которого девушке даже в степной жаре стало холодно. — «Надень ему своё кольцо».

Айанна не понимала, кто это и почему он говорит именно эти слова, но в отчаянии была готова сделать хоть что-то, лишь бы спасти мужа. Она сорвала с пальца блестящее колечко и стала дрожащими руками пытаться надеть его Глебу. Тот перестал шевелиться, его рука безвольно болталась, а магическая защита задрожала и за миг до того, как девушка надела кольцо мужу, рухнула.

Десятки стрел ударили по трону. Каган отшатнулся, получив сразу четыре, и упал на спину. Айанна получила лишь одну стрелу, но она попала ей прямо в сердце. Девушка упала на грудь мужа и замерла, лишь только одна слеза покатилась по её щеке.

Повеяло холодом, и слеза замёрзла на прекрасном личике девушки. Между ещё держащимися ханами и врагами выросла непроницаемая стена из молний. Рана Глеба вспыхнула синим светом и медленно затянулась, а он сам резко вздохнул.

Повернув голову, он посмотрел на лежащую на его груди Айанну, на чьём лице осталась замёрзшая слезинка. Осторожно придержав её, он сел и положил девушку себе на колени. Она не дышала, а её пробитое предательской стрелой сердце не могло больше биться. Глеб погладил девушку по щеке и, подняв её голову, в последний раз поцеловал.

Осторожно положив её рядом с замершим навечно отцом, Глеб перевёл взгляд на убивших королевскую гвардию мятежников, чьи маги пытались пробить магическую стену. Выжившие ханы, посмотрев на Глеба, увидел, как вокруг него задрожал воздух. Глаза императора засверкали молниями, а в его руках из молний соткался лук.

Глеб медленно поднял лук и оттянул дрожащую молнией тетиву, в которой возникла такая же электрическая стрела. Глеб выбрал стоявшего посреди вражеской толпы заклинателя, бившего воздушными заклинаниями по стене, прицелился и выстрелил.

Стрела пронеслась быстрее, чем может моргнуть человек. Мощный разряд молнии мгновенно испепелил тело заклинателя и тут же разделился на сотни молний. Могущественный удар в одно мгновение превратил в кучу выжженных электричеством тел всех мятежников, всех до единого.

Магия вокруг Глеба погасла, магическая преграда исчезла, а сам он упал перед телом свей жены. По его лицу катились крупные слёзы. Ни разу в своей жизни он не чувствовал того, что испытывал сейчас. В этот момент часть его души была убита подлым ударом в спину, и даже сами боги не могут этого исправить.

Ханы, переглянувшись, опустились на одно колено перед Глебом. Он остался единственным членом правящей семьи, оставшимся в живых, а значит теперь он Великий Каган.

— Клянусь своей душой, — прошептал Глеб и резко закричал, — я уничтожу всех, кто в этом виновен! Всех до единого!

В этот момент в зал ворвались гвардейцы Гардарики, во главе с Керит Наиреном и Гремираном, облачившимся в свою неповторимую броню, чем-то напоминающую самурайское облачение. Гремиран и Керит, увидев Глеба, побежали к нему, но стоило им только подняться по ступеням, как они увидели тела Айанны и Кагана.

Склонив головы, вампир и велич молча опустили головы.

В Гардарике объявили месячный траур, а в Мирелийском Каганате до конца года отменили все праздники. Бедные степняки! В один вечер потеряв больше половины лучших полководцев и своего любимого правителя, они действительно сошли с ума. По всей стране проходили массовые казни лишь по малейшему подозрению в участии в заговоре. В первые же дни вырезали полностью, до последнего старика и ребёнка всю родню тех, кто на самом деле участвовал в заговоре.

После величайшей трагедии, выжившие ханы единолично признали своим правителем меня. Правда, чуть позже, вспомнив о древних законах и традициях, ханы решили, что править Каганатом будет Святослав, ибо в нём текла кровь рода Куркайрэ. А я был объявлен регентом сроком на тринадцать лет, до совершеннолетия сына. Спорить не стал.

По всей стране было введено военное положение. Лишившиеся своих лидеров армии степи далеко не все приняли новую власть, и тысячи всадников начали грабить и убивать. Многие поступили умнее и избрали новых лидеров, из наследников почивших ханов, или же перешли под руку других военачальников.

Я же, возненавидев всей душой тех, кто лишил меня любимой женщины, той, которую я любил больше, чем самого себя, и мятежников, ввёл в каганат восемьдесят тысяч солдат. Подопечные Керита показали себя во всей красе, расправляясь с мятежниками максимально эффективно.

Три дня меня боялись касаться даже министры, а Гремиран, улавливая моё настроение, вообще неизвестно куда смотался. Его понять можно — после похорон Айанны и Йасета, которых оплакивал весь Дерентер и весь Каганат, я самолично разобрался с одной из мятежных армий. Четыре тысячи всадников были уничтожены за несколько минут. Никто не выжил. И Гремиран знал, что мне это облегчения не принесло, и потому сбежал.

На восьмой день ярость и горечь потери стали ослабевать, а на их место пришла поглощающая всё пустота. Не хотелось ничего делать, мысль о бесполезности всех затей одолевала, а от одного взгляда на меч становилось плохо. Если бы не мощная регенерация и дар Хранительницы, я бы спился, но алкоголь совершенно не действовал, что злило ещё сильнее.