Алекс Каменев - Анклав Теней

Рассказы Бернарда о внешнем мире отошли на задний план и ограничивались разговорами по вечерам у костра. Как и бой на мечах, тренировки с которыми, вместо Ульриха продолжились с сэром Фердинандом. Несколько спаррингов перед ужином, а потом снова за чтение старых фолиантов.

Стоило сказать, что его милость не поскупился и выделил мне несколько учебных томов. Теперь их везли в сумках на вьючных лошадях, тщательно упакованных и скрытых от любых проявлений непогоды.

— Милорд, вперед виднеется трактир, до заката осталось недолго, может заночуем на этот раз под крышей? — с боку раздался голос рыцаря.

Леманн с ожиданием уставился на меня, готовый выполнить любой приказ.

Вот еще одно отличие средневековья от мира Земли двадцать первого века: социальные взаимоотношения. Очень сложный и вместе с тем чрезвычайно важный аспект.

Лорд. Высокородный. Аристократ из Древней Знати. Член семьи Великого Дома. Никакие олигархи с частными самолетами, окруженные телохранителями не могли сравниться с ним по положению. Эти титулы возносили настолько высоко и отделяли от простых людей так сильно, что никому и не снилось.

Право на власть через право крови. Чуть ли не отдельная каста.

А если прибавить к этому ансаларское происхождение, то отличия становились еще значительнее, почти на уровень иных рас. Как альвы и дверги. Хотя те, появлялись в континентальных королевствах куда чаще, чем обитатели Тэндарийской низины.

Поначалу вести себя, как истинный лорд у меня не слишком выходило. Панибратство, свободное общение и тому подобные выходки встречались попутчиками с искренним удивлением, переходящим в изумление, а позже и в недоумение, приправленное здоровой порцией опасения за мое здоровье.

Но после замечания о самочувствии от сэра Фердинанда, когда я вдруг обратился к одному из солдат с просьбой, где применил, вполне привычное для землян двадцать первого века слово — 'извините', пришлось мысленно стучать себя по голове и срочно забывать о всяких понятиях 'демократичного общения с простолюдинами'.

За толерантность и политкорректность в здешних краях скорее повесят или отрубят голову, но точно не станут рукоплескать в восторге.

В качестве примера, я выбрал лорда Вардиса, припомнил его строгое и отчужденное поведение с неоспоримой уверенностью повелевать другими. Без ужимок, смущений, колебаний. Он с самого рождения был твердо уверен в своем праве на власть и никогда не сомневался в нем.

Я решил вести себя также, постаравшись проникнуться настроением и сутью благородного человека. Учтиво, но не переступая определенную дистанцию. Немного отчужденно и с легкими нотками превосходства.

Оторвавшись от книги, мой взгляд переместился с выцветавших старых страниц вперед.

После земель Великих Домов мы проехали горные кряжи и выехали на равнины. Здесь дороги становились более оживленнее, а значит постоялые дворы теперь будут попадаться минимум через каждый дневной переход. Что в целом радовало, ночевать, завернувшись в плащ мне уже порядком надоело.

Несколько приземистых строений расположились на развилке трех дорог: северной, откуда ехали мы, западной и южной. Чуть в стороне виднелась небольшая деревенька, дворов на тридцать, кромка леса стояла в пяти-шести километрах от нее и отсюда казалась сплошной темно-зеленой стеной.

— Хорошо, сэр Фердинанд, думаю это неплохая идея. Пусть один из солдат поскачет вперед и закажет нам комнаты и горячий ужин.

Кивнув, рыцарь махнул одному из латников рукой, приказывая выдвинуться вперед.

Проследив за ним немного, я вновь обратился к магическому учебнику.

Раздел о методиках взаимодействия с чужеродными артефактами любому непосвященному показался бы сухим, излишни детализированным и весьма запутанным отчетом с обильным применением малопонятных терминов, к тому же иногда переходящий на давно вымерший язык.

Ни один нормальный обыватель ни за что не продрался бы дальше десяти страниц, в конце концов с большим облегчением забросив дурацкую книжку куда подальше.

А я читал практически взахлеб, периодически обращаясь к приложению в конце для определения незнакомого слова, коих здесь встречалось не мало.

Благодаря чарам Познания, мои успехи в освоении ансаларского, как и общие представления об используемых старыми чародеями магических обозначений позволяли вполне сносно понимать представленный текст.

Долго и трудоемко пересказывать труд давно умершего имперского чародея. Простому человеку он был бы скучен и малопонятен. Но посвященный в магические тайны легко бы определил, что автор отлично знал свое дело и весьма толково описывал способы взлома чужих плетений с различными вариантами конечного исхода.

То есть, например, можно не просто 'отключить' защиту зачарованных доспехов, а обратить наложенное заклятье против владельца. Изменить узор здесь, подправить завитушку там, влить немного энергии сюда и раз — груда железа превращалась в прах, сжигая вместе с собой владельца.

Или скажем, человек применяет магический накопитель, пара вмешательств и воздействие изменяется с плюса на минус — вместо того, чтобы отдавать, волшебный предмет начинает забирать живительную силу, иссушая неосторожного растяпу.

Правда в качестве примеров в большинстве случаем приводились случаи из магии Бездны. В следствии времени написания учебника. Но в более поздних приписках имелись случаи, связанные со стихийной волшбой.

Впрочем, это на самом деле не так уж и важно. Потому что, главное заключалось не в точно представленных схемах, а в умении понимать совершенно незнакомые заклинания, для воздействия на них.

Древние чародеи не были любителями практики тупого заучивания, предпочитая развивать в учениках творческое начало.

Не просто знать и уметь, а понимать и осознавать. Вот что ценили в древней имперской школе Искусства.

Зачитавшись, я не заметил, как мы подъехали к таверне. Во дворе уже ждал отправленный вперед солдат с сообщением, что все готово и нас ждет накрытый стол и лучшие комнаты наверху.

Кивком поблагодарив за службу, я легко спрыгнул с Проглота, потрепал гнедого жеребца по холке. Сегодня норовистый конь дергался не так часто, что позволило мне, на пару с хорошей безветренной и солнечной погодой, почти весь день спокойно заниматься чтением.

Всхрапнув Проглот покосился на меня левым глазом, переступил пару раз и не дожидаясь конюха без подсказок направился в конюшню, видневшуюся на другом конце большого двора. Умное животное.

Обстановка внутри придорожной гостиницы оказалась вполне ожидаемой: общий зал, стойка, добротные деревянные столы и длинные лавки, горящий камин, несколько сидений, напоминающих кресла, не совсем те, к каким привык я, но и не обычные стулья.