Сергей Москвин - Пифия

– За каждую, – усмехнулся охранник, не притронувшись к ее руке. – Или оставь мелкую. А через час, когда мы ей все правила объясним, заберешь.

– Часа мало, если все. Через два, – добавил другой, и четверо охранников отчего-то заулыбались.

Из их слов Майка поняла лишь, что охранники готовы пропустить женщину-кошку на соседнюю станцию в том случае, если сама Майка на какое-то время останется с ними, но это предложение ей совсем не понравилось. Эти четверо пугали ее. Женщине-кошке их слова тоже не пришлись по душе. Она добавила еще пару патронов к первым двум и снова протянула охранникам. Но тот, кто вел разговор, наверное, он был у них главным, отрицательно покачал головой.

– Ты откуда такая взялась?! Не знаешь, что за деньги в метро? К «калашу» пульки, а не это дерьмо!

Он попытался ударить женщину-кошку по раскрытой ладони, но та вовремя отдернула руку, не потеряв ни одного патрона.

Несколько секунд она и охранник молча смотрели друг на друга.

«Сейчас она его убьет! – с ужасом подумала Майка. – А потом всех остальных».

Она ни разу не видела, как стреляет женщина-кошка, но почему-то не сомневалась, что для нее не составляет труда убить всех этих мужчин. И ошиблась – женщина-кошка поступила иначе.

– Меня ждет Очко, – сказала она, глядя в лицо охраннику. – И вы заставляете его ждать.

Последние слова прозвучали с угрозой, но не ее тон, а упоминание таинственного Очко заставило охранников измениться в лице. Они снова переглянулись, но уже без улыбок, и главный из них спросил:

– Чем докажешь?

Вместо ответа женщина-кошка достала мелко исписанную бумажку, которую Майка у нее никогда не видела, прикрыла часть текста и показала ему. Видимо, он нашел там ответ на свой вопрос, потому что утвердительно кивнул и даже сдвинул в сторону перегораживающий проход железный барьер.

– Только это, четыре пульки за проход, как положено.

– Три, за задержку.

Женщина-кошка разжала пальцы, и три пистолетных патрона упали в просительно выставленную ладонь охранника.

В рухнувшем мире Новокузнецкая всегда считалась бандитской станцией, тем не менее Гончая любила ее. Не людей, которые здесь проживали, а саму станцию. Это была ее станция. Сюда она сбежала с опостылевшей Театральной. Здесь постигала жестокие уроки выживания – училась изворачиваться, лгать и драться, накачивала мышцы, развивала гибкость и скорость реакции, осваивала приемы обращения с ножом и пистолетом. Так постепенно и превратилась в Катану, потом в Валькирию и, наконец, в Гончую.

Статус любовницы фюрера избавил ее от необходимости возвращаться на Новокузнецкую после своих походов по метро. Все же в Рейхе с вышколенной охраной из отборных штурмовиков было безопаснее. Связавшись со Стратегом, она практически перестала бывать на Новокузнецкой, появляясь здесь, лишь когда этого требовал очередной контракт.

Тем не менее Гончая помнила каждый уголок станции и то, как он используется ее жителями. Население Новокузнецкой постоянно менялось: кто-то умирал, чаще не своей смертью, кто-то перебирался на другие станции, кто-то просто исчезал неизвестно куда, но на его место приходили другие. Одни ставили разборные палатки, другие возводили на месте бывших палаток дощатые или фанерные хибары, третьи пристраивали к этим хибарам чуланы и подсобки или сносили их вовсе. Но на свои базары, сходки, терки и стрелки обитатели Новокузнецкой неизменно собирались в одних и тех же местах. И Катана знала каждое из них.

Вон там за навечно застывшими эскалаторами делили добычу шайки карманников в случае удачи, поголовно состоящие из неприметных, вертких парней и девчонок с быстрыми глазами и насквозь фальшивыми улыбками. Вон в той неказистой с вида фанерной халупе, имеющей потайной выход прямо в туннель, расположился местный барыга, скупающий «горячие» шмотки, снятые с ограбленных и убитых в перегонах людей. А в этом баре любили собираться его основные «поставщики», обмывая очередное удачное дело или строя планы следующего налета. На лотках в конце торговых рядов в открытую торговали дурью, а из-под полы – разнообразными ядами. В палатках, украшенных красными бантами, принимали клиентов местные проститутки, предлагая посетителям себя, а желающим – собственных и отнятых или украденных у родителей детей вроде Майки.

На Новокузнецкой имелся товар на любой, даже самый извращенный вкус, здесь можно было найти практически все, если знать места, куда обратиться. Только появляться там было небезопасно. Особенно чужаку. Особенно если этот чужак маленькая шестилетняя девочка.

– Помнишь особые слова и жесты, которые я тебе показывала?

– Сигналы? – живо отреагировала Майка. – Помню. А куда мы идем?

– Ищем одного человека.

– Которого зовут… – начала было Майка, но Гончая вовремя приложила палец к губам, и девчушка благоразумно замолчала.

– Никогда не произноси имя человека, если не уверена, что он не причинит тебе вреда. Чужое имя – это чужое знание. Если ты заметила, сейчас многие скрывают свои имена. Некоторые могут и убить, чтобы избежать огласки.

– Ты тоже скрываешь свое имя. Ты одна из них?

Гончая растерялась.

– Наверное.

Но Майка не согласилась с ее ответом.

– Нет, – уверенно заявила девочка. – Ты не говоришь мне свое имя, потому что не знаешь, какое из них выбрать. Но ты не волнуйся, я не буду тебя торопить.

У Гончей на миг перехватило дыхание, а глаза повлажнели от слез. Ответ вертелся на языке, одно короткое слово. Но та, что привыкла рисковать собственной жизнью, кому не раз приходилось сражаться с превосходящими по силе противниками, сражаться и побеждать, не решалась его произнести.

«Не будет она торопить, – мысленно усмехнулась Гончая. – А может, я этого хочу».

За размышлениями она не забывала внимательно смотреть по сторонам и, проходя мимо местного бара, остановилась.

– Есть хочешь?

Майка недоуменно вскинула голову.

– У нас же нечем платить. Ты сама говорила.

– Я не об этом спрашиваю.

– Не хочу, – ответила Майка, но потом поправилась. – Не очень.

– Ясно, – Гончая понимающе кивнула.

В этот момент из бара выскочил молодой парнишка – посудомой или подсобный рабочий с ведром помоев в руках. Долго не мудрствуя, он выплеснул ведро на железнодорожные пути и поспешил назад, но Гончая цепко ухватила его за рукав.

– Пульки нужны. Где можно поднять по-быстрому?

Паренек оказался ниже ее на полголовы, но ничуть не испугался, словно женщины каждый день ловили его за руку и приставали с подобными вопросами.

– А кому они не нужны? – вызывающе спросил он.

– Так подскажи, где разжиться можно. Глядишь, и тебе перепадет за наводочку.