Эльвира Смелик - Зови меня Шинигами

Вода. Слёзы. Кровь. Не важно.

Ну почему? Почему с ней постоянно случается такое? Почему она не в состоянии удержать себя?

Очередная вспышка агрессии, а за ней – точно такая же по силе вспышка стыда и страха.

Душ упал на пол, заизвивался змеёй, истёк последними каплями.

Уже не только плечи, Киру всю трясло. От истерики, от холода. А он уверенно ухватился за подол Кириной рубашки, задрал вверх: то ли рубашку стянул, то ли Киру из неё вытряхнул. Потом ухватился за пояс её джинсов, расстегнул, нисколько не смущаясь, пуговицу, молнию. Спустил брюки вниз и сам осторожно переставлял Кирины ступни, чтобы окончательно освободить её от мокрой одежды. А она словно и не замечала происходящего. Неодушевлённая послушная кукла.

Завернул в полотенце, подхватил на руки, отнёс в кровать. Плюхнул, правда, не слишком аккуратно, но там мягко. Укрыл одеялом. Молча. Всё молча. Распрямился, застыл, словно в растерянности.

Кира натянула одеяло до самых глаз, прошептала в него:

– Не уходи. Пожалуйста. Останься со мной.

Он услышал. Услышал и не возразил. Присел на кровать.

Из-под белой чёлки поблёскивали чёрные, не совсем человеческие глаза. Прямо в них почти невозможно смотреть. Но если в щёлочку, между одеялом и мокрыми прядями собственных волос.

А он лёг, придвинулся, обхватил рукой. Кира ткнулась лбом в его грудь и услышала тихие мерные удары.

Сердце… бьётся. А разве Кира сомневалась, что оно есть?

Кира проснулась точно в той же позе, что заснула вчера, только что лбом никуда не упиралась. Не из-за того, что не во что было. Видимо, только и хватило сил и решимости выпрямить шею, чуть отодвинуть голову.

Совсем близко увидела лицо. Чёлка съехала набок, открывая его почти целиком. Острые скулы. Одна-то точно. Но и вторая должна быть абсолютно такой же. Нос с едва заметной горбинкой. Тёмные широкие брови крыльями взлетают вверх. Выражение спокойное, отрешённое. Что наяву, что во сне.

А он… он же утверждал, что спать ему не обязательно. Вот же – дрыхнет.

Неужели Кира вслух это сказала? Потому что веки дрогнули, глаза открылись.

Ши почти сразу поднялся, сел, развернувшись вполоборота, а Кира всё ещё оставалась там, в черноте. Провалилась в глубокую яму, и сразу не выберешься. Но верёвкой, вытянувшей из манящей темноты в реальность, спустились слова:

– Часто с тобой такое?

Кире тоже хотелось подняться, но не отсвечивать же перед ним в трусах и бюстгальтере. Это вчера было всё равно, а сегодня она вменяемая.

– По-разному. В последнее время – чаще.

– А причина?

Ши встал с кровати, и тогда Кира смогла подтянуть к себе всё одеяло и наконец сесть, плотно замотавшись в него.

– Откуда я знаю? Уж чего только не предполагали. И шизофрению, и пограничное расстройство личности. И повышенный уровень адреналина, и пониженный уровень холестерина.

– И что?

– И ничего, – сердито буркнула Кира.

Он подошёл к окну, открыл одну створку, но на подоконник не полез, просто стоял. Любовался пейзажем, что ли?

Ан нет. Дал Кире возможность тоже окончательно подняться, одеться. Но её шмотки наверняка по-прежнему валяются в ванной, и наверняка вид у них и влажность…

Надо рыться в рюкзаке.

Кира откинула одеяло, но тщательно обернулась полотенцем. От окна прилетело:

– Значит, зря я тебя увёл. Это ты так…

– Заткнись, а!

Разом заполыхали и уши, и щёки, захотелось залезть в рюкзак целиком. По крайней мере, натянуть его на голову да так и ходить, матерчато-безучастной.

И, кстати, куда подевались обычные равнодушие и отстранённость? Решил подробно разузнать, чего ещё стоит ожидать и насколько сумасшедшая компаньонка досталась?

Ему-то какая разница? Он с любой Кирой справится одной левой. Или правой?

Подсыхающие разбитые губы неприятно стягивает и саднит. Но ничего, к вечеру пройдут. На Кире заживает как на кошке. И странно, она даже не в обиде на то, что Ши врезал ей вчера. Для неё всегда происходящее во время приступов словно параллельная реальность. И Кира в ней действует другая. Не она. Отчасти.

Кира торопливо натянула кофточку и юбку и направилась в ванную, спасать брошенные на произвол судьбы джинсы и рубашку. Поинтересовалась через открытую дверь:

– Ты что, и правда опять за мной следил?

– Нет. Ты мне понадобилась. – Ши развернулся, присел на подоконник. – Я договорился о встрече. Но она не захотела со мной разговаривать. А с тобой согласна.

– Вряд ли бы у меня вчера тоже что-то получилось. – Кира самокритично усмехнулась, вышла из ванной. – Она бы только раскаялась, что согласилась поговорить со мной. И, кстати, кто такая «она»?

– Она – провидица.

– Кто?

Докатились. По гадалкам пошли. Может, ещё и карты раскинуть? Тут Кира и сама справится. Немножко умеет, расскажет: «Что было. Что будет. Чем сердце успокоится».

Она оценивающе глянула на Ши и осознала: без последнего пункта, пожалуй, вполне обойдётся.

– А почему она с тобой-то говорить не хочет? Боится, что ты все её хрустальные шары расколотишь?

– Вот и спросишь, когда встретишься.

Ши отодвинулся от подоконника, снял футболку. Кира поспешно отвернулась, смущённая и крайне обеспокоенная, напряжённо прислушиваясь к лёгким шагам, раздававшимся за спиной. Что-то тихонько брякнуло, но не рядом, и Кира решилась посмотреть.

Футболка снова была на Ши. Ну, почти. Осталось продеть в рукав левую руку и одёрнуть низ, а на спинке кровати висела портупея.

– Чего вдруг? – не сдержала изумлённого любопытства Кира.

– Заснул в ней. Не слишком удобно.

Какой он общительный сегодня. Даже тревожно от этого. Но лучше не упускать момент, воспользоваться шансом, пока разговорчивый и отвечает на все вопросы.

– Почему именно кинжалы?

– Хочешь, чтобы я по улицам с мечом рассекал?

На губах ни тени улыбки, да и в голосе тоже. И совершенно непонятно, почему кажется, что слова просто истекают ядом сарказма.

– Ты и мечом можешь?

– Немного. Но его таскать неудобно.

Небольшая рокировка. Теперь Кира подошла к кровати, уселась, глянула на портупею, но дотронуться не решилась. Она сама не любит, когда без спроса хватают её личные вещи. А Ши остановился возле стола, опустился на стул.

– А если пистолет?

– Слишком шума много. И проблем. Патроны, вместимость магазина, разрешения. И не пронесёшь никуда. Самое оптимальное – небольшой острый предмет. Кинжалы тоже не везде протащишь, но замену где угодно можно найти. Осколок стекла или зеркала, столовые приборы. Даже карандаш. Главное – знать, как эффективней воспользоваться, чтобы наверняка, а не просто ранить.

Кира внимала, обалделая, с удивлённо распахнутыми глазами, с отвисшей челюстью. Ошарашенная вовсе не продолжительностью речи, а её содержанием.