Олег Верещагин - Волчья песнь

— Да слабенькой какой-то, — чуть нахмурилась Люська. И улыбнулась смущённо: — Это было бы слишком тяжело — потерять Робина, полюбить снова — и опять потерять, — она прижалась к Димке, спрятав лицо на его груди.

— В целом — это тема для научного исследования, — заключил Горька.

— Послушайте, — вдруг сказал Мирко, — но это значит, что у нас появился отличный врач…

— Э-э, нет, — перебил его Горька с улыбкой. — Подобная вещь едва ли может повториться по заказу у Люськи и вообще невозможна у… на, например, у Бранки, хотя они и любит тебя, вне всякого сомнения, ничуть не меньше, чем Люська — Димку. Да и потом, мы не в сказке, Мир. Попади Димке клинок в сердце, перережь артерию — и ничего нельзя было бы сделать, — и Горька поднял вверх свою изжёванную веточку, как мудрый учёный — указку перед почтительной аудиторией.

Лодки плыли одна за другой. Из мелкой речушки они уже час как выбрались в большую реку. Впереди явно было озеро, а за ним начиналась путаница проток, ручьёв и озёрок, где Лесные Псы хотели найти убежище.

— А ведь опять нашли нас, — задумчиво и печально сказала Бранка, трепля по голове одного из волков. Звери присмирели, почти со страхом глядя на бегущую за бортом воду; ребята гребли без уключин (мьюри ими не пользовались), а как в земных байдарках, легко управляясь с листовидными вёслами.

— Да-а… — согласился Горька, зачем-то потирая браслет. — Хотелось бы ещё знать, как и почемуони в нас так упорно вцепились. Словно помеченные мы!

— Нас ищут такие же… такие же, как я, — подала голос Люська, — я чувствую. Я только не понимаю, зачем мы им?

— Не было печали столько лет, — пробормотал Мирко, — и вот нате: сторки на голову валятся!

— А я, кажется, знаю, в чём дело, — Нина подала голос, и на неё тут же дружно воззрились все, даже волки. — Ну, чего уставились? Всё дело в тех штуках, которые мы подобрали в подземелье. Строкам они зачем-то нужны. И сильно. Похоже, что они даже джаго насчёт этих вещей не предупредили, стараются забрать сами, причём с какими-то ритуалами — а джаго так… на подхвате.

— Ну, это… — Горька вздохнул и согласился: — В целом это мысль, да. Может, это в самом деле из-за наших находок.

— Договорились, — не без яда заметил Мирко, — оказывается, целая армия с частями поддержки за нами гонится полтыщи километров, чтобы забрать додревние меч, перстень и браслет. На фронте всем им делать нечего. Ребят, я, конечно, дикарь, но не настолько…

— Ты не дикарь, ты узколобый материалист, — пояснил Горька. Мирко подумал и согласился не без гордости:

— Да.

— Ну так твой материализм слегка покачнётся, точней — видоизменится, — пообещал Горька. — О. Обратите внимание, по левому борту местная достопримечательность.

"Слева по борту" виднелись развалины форта. Характерная планировка выдавала "ипу" — мьюрийское укрепление времён неудачной войны планеты за независимость против высадившихся джаго. У берега уже не первый век доржавливалась длинноствольная пороховая пушка с полукруглым щитком — нацеленная на протоку.

Лесные Псы молча проплывали мимо этого свидетельства давно прошедших времён. Они все думали об одном, хотя и бессвязно — о том, какая это странная штука: время-история…

…Река быстро расширилась. Стало ясно, что когда-то форт охранял выход в озеро — а точней, мешанину озёр, проток, островов, речек, отмелей и борот, тянувшуюся на добрую тысячу километров и окружённую морем леса. Этот край стоял наособицу не только на континенте, но и на всей планете.

Сашка поднялся во весь рост на носу первой лодки, поставив ногу на борт и подбоченившись. С озёр налетал ветерок, и юноша вдруг понял, что фантазирует — воображает себя первооткрывателем, плывущим к берегам новой земли. А что? Почему нет? есть корабли… ну — лодки, пусть… есть верные люди… Поднять свой флаг и объявить эти места…

— Мечтаешь о вольном имении?

Мерзавец Горька! Раскусил и ехидно ухмыляется ещё! Сашка какое-то время смотрел на него, борясь с желанием вышвырнуть его из лодки. А остальные нахально скалили зубы — в том числе и волки.

— Ладно, — буркнул Сашка, не найдя ничего лучше.

— Вот это разумный подход, — похвалил Горька. — Олмер, выше нос, на него всё равно никакая рыба не клюнет! Спой что-нибудь, ну, давай!

Олмер кивнул и, ненадолго задумавшись, запел бесшабашно -

— Называется — попросили спеть, — покачал головой Мирко. — Дожили. Германец поёт казачью песню [58] На самом деле, автор этой песни — Андрей Земсков. .

Олмер поднял и опустил плечи, подумал и сообщил:

— Что-то ты сегодня всем недоволен. Не кисни, старичок! — потом подмигнул, свистнул и вдруг раскатился песней:

— звонкий, ещё не сломавшийся, голос Олмера придавал припеву особенное лихое очарование.

Эту песню — и на немецком, и на русском — знали все и тут же оживились. Кое-кто начал отбивать такт по бортам лодок, а сразу несколько голосов подхватили, мешая русские куплеты и задорно-бессмысленный немецкий припев:

— и над лодками в заключение повис звонким занавесом хохот.

— Держим курс вон в ту протоку, — Сашка махнул рукой вперёд, — и давай-ка поскорей. Как бы не застала нас какая дрянь посреди воды… что-нибудь типа винтокрыла. Тогда мы точно угробимся.

— Всё будет нормально, — заверил командира Димка, — они скорей животы сорвут, чем нас достанут.

Лодки в самом деле быстро пересекли озеро, подгоняемые опытными руками. Те, кто не грёб, довольно напряжённо оглядывались по сторонам — несмотря на бодрые слова Димки, все хорошо себе представляли, чем грозит появление винтокрыла практически беззащитным на воде Лесным Псам.