Евгений Шкиль - Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)

Отец и сын какое-то время стояли молча. И только далекий крик петуха нарушал тишину позднего утра.

- Я веду статистику. Я вам объяснял на закрытых уроках, что это такое. Знаешь, сколько детей Творцово и Забытой деревни доживало до совершеннолетия тридцать лет назад? - принцепс вопросительно посмотрел на сына.

Олег пожал плечами.

- Три из десяти, - Юлий Первый поднял палец, как бы подчеркивая важность сказанного, - только три из десяти! А сейчас? Сейчас - семь из десяти. Да, именно так, семь из десяти. Четыре ребенка из семи мы спасаем. К твоей маме едут рожать со всего Припагубья. Хона сама родила пятерых. Ты знаешь, что наш первенец, зачатый в Богополе, прожил всего несколько минут. Мы его хотели назвать, как тебя, Олегом. И вот тогда твоя мама решила изучить акушерство. Она вообще настырная и сильная, колдунья и магесса акушерства, - лицо принцепса озарила невольная улыбка. - Кассий, Алиса, Лидия и ты. Кто знает, выжили ли бы вы, если бы не идея создать Демиургию? Мать Хоны, твоя бабушка, Бэха Некроткая, сумела родить живой и здоровой только одну девочку. И то ценой своей жизни.

Олегу стало неловко. Он не знал, что такое любовь бабушки или мудрость деда. Урал Громоподобный был далеко, а общение внуков с собственными родителями Юлий Первый не особо поощрял. Да и бабушка Талея с дедушкой Каеном были в жестокой обиде на принцепса за убийство их старшего сына Сазлыга. Для них Юлий Первый был братоубийцей. Впрочем, и бабушка Талея и дедушка Каен уже умерли от старости.

- Если бы не идея создать Демиургию, - продолжил Юлий Первый, - нас рано или поздно покорили бы байкеры. Сейчас они уважают нас за силу и мудрость, но если бы не было Демиургии, мы были бы слабы, глупы и беспомощны. А потом пришли бы богопольцы, разгромили бы степняков, а нас ввергли бы в еще более унизительное и страшное рабство. И ты, сын, полагаешь, что жизнь дюжины ретроградов стоит жизни сотен детей и матерей, умирающих во время родов, стоят свободы и чести твоих потомков и потомков всех граждан Демиургии? Ты так считаешь?

Олег не нашелся, что ответить и потупился.

- Демы, или чернокрылы, считались опасными тварями. Но твой брат Кассий умудрился приручить их. Он даже на охоту ездит с ручным чернокрылом на плече. Теперь рядом с Ростовской факторией имеется целая ферма по выращиванию демов. Семь лет назад с востока пришла саранча. Пограничный дозор вовремя оповестил нас, и мы успели опрыскать часть полей средством, сделанным на базе яда чернокрылов. Мы спасли только пятую часть урожая, но этого оказалось достаточно, чтобы в Демиургии не наступил голод. Целый год мы все недоедали, но не голодали. Если бы я не сломал сопротивление мракобесов, мы бы не владели средством против саранчи, и половина степи вымерла бы. Стоит ли их жизнь голодной смерти тысяч крестьян?

Олег молчал.

- Я не виноват и не собираюсь ни перед кем оправдываться, - сипло произнес Юлий Первый. - Когда-то на этой земле была большая страна, самая большая по площади. И когда-то ею правил ничтожный царь. Отец ничтожного царя, тоже правитель, говорил ему, что тот, прежде всего, обручен со своей страной. Но ничтожный царь был слабоволен и глуп. Как любят говорить байкеры, продался за вагину. И однажды пришли люди и убили царя, и его жену, и всех его детей. И они были правы, поскольку тот, кто забывает о будущем своего народа, не достоин иметь потомков, ибо не слышит их зов. Если когда-нибудь мы забудем о благе Демиургии, придут те, кто уничтожат нас. И правильно сделают.

Олег пересекся взглядом с отцом, и затылок юноши заиндевел, будто открылись незримые врата во что-то запредельное и оттуда подул ветер. Неприятный, колкий, холодный, но так необходимый для того, чтобы вращать лопасти мельницы, двигать парусные ладьи и вообще жить и творить историю.

- Помни об этом, сын, ты обручен с Демиургией, и твоя хотелка не стоит жизни ни единого гражданина. Я вынужден творить зло, чтобы преумножить добро. Потому что если я не буду делать так, зло жестоко надругается над всеми нами. Через пришлых врагов, через голод, через болезни и недород. А посему я ни в чем не виноват, и мне не в чем раскаиваться. Считай свое задание экзаменом по политической стратегии.

Олег кивнул. Оспаривать решение отца не было ни желания, ни сил.

- У твоего прапрадеда Олега были наручные часы. Они давным-давно остановились. Но я сумел их починить и подарил Кассию. Время снова идет. Стрелки часов нарезают круги и, кажется, что время тоже движется по кругу. Мы будто обречены повторять все заново. Но есть в человеке нечто, благодаря чему каждый оборот - это не возвращение в исходную точку, а движение хотя бы на маленькую ступеньку вверх. Так мы и идем по спирали. Знаешь, что в человеке мешает деградации и что движет его вперед, несмотря ни на что?

- Что? - спросил Олег.

Принцепс, оставив вопрос без ответа, вытащил из кармана маленький пластиковый томик желтоватого цвета.

- Возьми, - сказал Юлий Первый, - это Канон перемен. Твой дед Ури назвал эту книжицу путеводителем судьбы. Она ему помогла, может, и тебе чем-то поможет. Эта книжка говорит о том, что все в мире меняется, но даже если что-то и заканчивается, то это еще не конец. И все человеческое, все перспективное и прогрессивное в этом мире начинается с...

Принцепс загадочно улыбнулся и произнес:

- Впрочем, первая глава, первая гексаграмма скажет тебе, с чего все начинается, и кто такой человек. А теперь иди, попрощайся с матерью перед отъездом. И не забудь поздравить сестру Лидию с рождением племянницы. Надеюсь, ты в курсе, что она вчера родила?

- Конечно, - кивнул Олег.

- Иди, - устало проговорил Юлий Первый, - я еще немного постою, а потом займусь делами, буду двигаться к своей цели. Цели, которую нельзя достичь, но к которой необходимо идти, чтобы быть творцом, а не тварью.

Спускаясь по лестнице, юноша, снедаемый любопытством, достал книжицу, открыл ее и прочитал название первой гексаграммы.

Гексаграмма 1 (Цянь) - Творчество

Путь, который может быть пройден, это не постоянный путь

Дао Дэ Дзин

Пока друзья шли от академии к лечебнице, Цеб прожужжал все уши Олегу о том, что принцепс дал ему пачку бумаги и чернила и повелел записать все, какие только возможно, судьбоносные баллады. За это юному байкеру было обещано демиургское гражданство.

- Он так и сказал, считай свое задание экзаменом по этнографии, - взахлеб тараторил Плацебо Проворный, - я объезжу все кланы, чтобы не упустить ни одной песни и молитвы. Все заговоры перепишу, все до единого!

- Это, действительно, здорово, - согласился Олег, - ты меня подожди здесь, я с мамой пообщаюсь.

Лечебницей, или больницей, называлось одноэтажное кирпичное здание с шатровой крышей, в основании которого лежал квадрат. Занимало оно весьма значительную площадь, превосходящую размерами любое из строений Творцово. Здесь имелся склад лекарственных препаратов, сделанных из растений, грибов и секреций животных, здесь же была и небольшая химическая лаборатория, которая пока еще не функционировала в полную силу. Многочисленные дела не давали Юлию Первому всерьез заняться химией, а достойные ученики пока что задействовались на более важных фронтах работы. Недавно, всего с два года назад, почти сразу после войны с Богополем, открылась хирургия. Правда, самая сложная операция, которая тут проводилась - это удаление аппендицита. Да и то двое из шести пациентов умерли. Однако, как говаривал принцепс, каждый третий умерший - это в любом случае лучше, чем каждый первый.