Евгений Шкиль - Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)

В Богополь путники попали через открытые ворота. Большинство домов здесь были сделаны из самана, но попадались здания из дерева, а также из кирпича и битого бетона. Юла поразило большое количество стеклянных окон. В Забытой деревне стекло и металл были в большом дефиците. Именно поэтому в качестве жилищ использовались землянки.

А тут в каждой хате - стеклянные окна, у копейщиков - стальные наконечники и кольчуги, а у простых селян - ремни с металлическими бляхами. Юлу даже стало обидно за Забытую деревню. А главное, Богополь выглядел внушительной силой, вполне способной противостоять даже байкерским семи кланам.

- Смотри, здесь все женщины ходят в юбках, - прошептала Хона, - как рабыни. И еще в платках...

Юлу эта особенность сразу не бросилась в глаза. Да и не было это особенностью. Ведь в Забытой деревне и замужние женщины и девушки на выданье тоже одевались в юбки, только не по щиколотку, а по колено или чуть ниже. Впрочем, и брюки не были чем-то запрещенным для соплеменниц, а вот для байкерши, не знавшей платьев, это было в диковинку.

Местные жители подозрительно и в тоже время с любопытством косились на чужаков. От многочисленных цепких взглядов было совсем неуютно.

Юла и Хону подвели к дому с теремом. Первый этаж, сложенный из кирпича, разительно отличался от второго этажа и терема, сделанных из дерева. Казалось, два разных здания соединились в причудливую химеру. Нижняя часть, угловатая, неказистая, без украшений держала на своих плечах нечто удивительное и легковесное. С декоративными узорчатыми вставками между окнами.

- Это наша обитель, - сказал Авраам Шестой, - здесь живу я и послушники. И здесь же будете жить вы, дети господни.

"А ведь этот дом больше и выше дома прадеда Олега", - подумал Юл и цыкнул от внезапно нагрянувшей досады.

- На первом ярусе живут ученики и ученицы послушников, - возвышенно произнес архиерей, - на втором обитают послушники, послушницы и, - Авраам Шестой указал на себя ладонью, - их пастырь с женой своей, а самый верх заселяют возлюбленные дети господни.

- Круто, - произнесла Хона.

- Благословенно, - поправил ее Авраам Шестой, - а теперь вы должны обнажиться.

- Как обнажиться? - не понял Юл.

- Как обнажиться, отец Авраам, - поправил парня пастырь.

- Простите... как обнажиться, отец Авраам?

- Раздеться догола, сбросить с себя всю одежду, - пояснил архиерей, - ибо она грязна и терем господень не примет вас в ней. Когда вы войдете внутрь, вас омоют и дадут новые одеяния.

- Я не буду, - вдруг прошипела Хона, и щеки ее налились багрянцем, - я не буду одеваться, как эти... я свободная, а не...

- Ты смеешь возражать божьей воле! - возвысил голос архиерей. - Ослушание Элохима ведет к позорному падению и бесславной смерти в жизни этой и жизни грядущей!

- Мои боги, Харлей Изначальный, Ямаха Первородная и весь священный табун, ничего такого не говорили!

- Твои боги - языческие идолы, грешница! - архиерей прожег девушку взглядом, полным надменной ненависти. - И гореть тебе в геенне огненной, если ты не признаешь Элохима единственным господом миров, а Авраама Великого пророком его. Именем его народ божий покорил все побережье от мертвого города и до большой реки, именем его народ божий подчинил двенадцать селений и именем его народ божий завоюет весь мир в священной войне! Одумайся, грешница, и прими истинную веру!

Хона не успела возразить, поскольку Юл поспешно прикрыл ей рот ладонью и заговорил:

- Отец Авраам, позвольте мне объяснить! Разве не грех женщине выставлять свой срам перед посторонними? Хона, то есть Ревека именно этого и не желает, ведь быть обнаженной у всех на виду это святотатство перед... перед Элохимом. Ведь так?

Вопрос парня архиерей оставил без ответа. Лицо пастыря казалось высеченным из камня.

- Я наставлю ее на путь. Позвольте, отец Авраам, поговорить с ней, - Юл изобразил смирение, как он это делал у себя дома в разговорах со старостой Имэном. - Я все ей объясню. Пожалуйста, отец Авраам, позвольте. Мы грешны, но все же мы хотим познать истину, очистится от грехов.

Прошли тяжелые, полные незримого напряжения секунды, прежде чем архиерей вымолвил:

- Жена да убоится мужа своего! Образумь ее! Я даю тебе шанс, даю вам шанс, как всевышний Элохим в милосердии своем дал отсрочку людям в первый судный день!

Юл отвел Хону на десяток шагов от сопровождающих, и, оставаясь беззащитным перед жадными взглядами аврамитов, тихо произнес:

- Хона нам нужно...

- Свободные байкерши в платьях не ходят, - прошипела девушка, - только рабыни и телки из кеглей, я не надену их барахло, пусть меня лучше убьют!

Ситуация становилась критической, Авраам Шестой внимательно следил за парнем и девушкой, и каждое новое препирательство, безусловно, играло не в пользу новоявленных детей господних.

Что сказать упрямой девчонке? Как ее переубедить? Сказать, сделай это ради меня? Ради нашей дружбы? Ради нашей любви? Ради побратимства? Может, она и послушает, но надолго ли ее хватит?

Юл бросил быстрый взгляд на терем, на воинов с копьями, на непреклонного пастыря, осознал смысл его речей, наполненных злобой и фанатизмом, и то, что нужно говорить, пришло к младшему правнуку само собой. Говорить нужно правду. Но только не о том, что случится сейчас, а о том, что может произойти через много лет.

Он, схватив за локоть байкершу, крепко прижал ее к себе, и губы его буквально ввинтились в ухо девушки. Парень зашептал:

- Вспомни, Хона, о чем говорил архиерей? О войне, о том, что он захватит весь мир. Мир он на самом деле не захватит, а вот на соседей нападет. А теперь посмотри, во что одеты воины? В кольчуги. Ни для копий, ни для мечей они не жалеют металла. Металл у них в избытке. А как в становищах? Еле хватает на мечи и наконечники для арбалетных болтов. Ведь так. Ваши экипы из кожи. Так же, как вы побеждаете выродков, у которых только шкуры на теле, аврамиты победят вас. Они уже завоевали двенадцать деревень и дошли до устья Пагуби и рано или поздно пойдут дальше на восток, к становищам.

- Они не смогут победить...

- Молчи, Хона, молчи и слушай! - парень, сжав сильней локоть напарницы, говорил очень тихо, почти неслышно, но с напряжением и мощью, в которые невозможно было не поверить. - Мы должны узнать о них как можно больше. Мы должны учиться у них, чтобы сделать свои поселения сильней. И ты, и я оденемся в то, во что нам скажут. И ты, и я будем делать то, что нам скажут. Ты откажешься, и тебя убьют, а потом однажды они придут и нападут на твой клан и оденут всех женщин в длинные платья и черные платки. Поэтому тебе придется преодолеть себя и носить юбки, как бы это позорно тебя не казалось. Преодолей себя и это будет твой подвиг. Походы в Запагубье, к морю и даже высыпанный прах - это мелочи, а узнать о врагах и принести пользу своим, это и есть...