Роберт Рик Маккаммон - Граница

— Хорошие ботинки, — заметил Джефферсон. — Были когда-то, я имею в виду. Тебе бы найти кроссовки, в них удобнее.

— Ну да, — мужчина прищурился, фокусируя взгляд на Джефферсоне. — Кто ты? Ты человек ?

— Джефф, — был ответ. — Из Нэшвилля, Теннесси, — решил добавить он. — И да, я человек.

Хотя Регину лучше об этом не спрашивать , подумал Джефферсон. И Эми Виксон тоже. Хотя Эми мертва, она покончила с собой «от неразделенной любви ко мне». По крайней мере, так она написала в своей предсмертной записке. А на деле она была счастливой маленькой сучкой.

— Берт Рэткофф, — представился мужчина. — Квинс, Нью-Йорк, — Берт взглянул на Воупа. — Да уж, а ты — один из них . Откуда вы взялись? С гребаного Марса?

— Тебе это бесполезно, — отозвался Горгон. — Ты будешь звать меня Воуп. С этого момента вы оба поступаете так, как я приказываю, — его ничего не выражающие глаза, так ни разу и не моргнувшие, обожгли взглядом своих подчиненных. — Неподчинение приведет к боли. Следуйте за мной, — он повернулся и снова направился к центру города. Джефферсон и Рэткофф повиновались.

— Как они тебя заполучили? — спросил Рэткофф.

— Долгая история.

— Меня они забрали, когда здание, в котором находилась моя квартира, подверглось адскому обстрелу. Они меня вытащили оттуда, когда стены уже начали рушиться. Я очнулся… — он замолчал и покачал головой. — Они со мной кое-что делали. Ты же наверняка слышал истории о инопланетных похищениях. Что зеленые человечки вставляют всякие иголки своим подопытным в животы или зондируют их? Ну вот… я помню стол. Холод, даже мороз. Кажется, что там был металл, но какой-то другой . И казалось, что стол был живым … потому что он двигался подо мной. Как будто… смещался. Такое чувство, что он состоял из плоти . И вот, лежу я на этом столе, и, вроде бы, меня ничто не держит, но я не могу двигаться. А вокруг меня… какие-то фигуры. Они были даже больше похожи на тени, потому что они толком не ходили, они… как будто… я даже не знаю, как это сказать. Знаешь, мне казалось, что я нахожусь в одной комнате со змеями, которые могут стоять… или скользить стоя, или… неважно. К черту! Важно то, что они делали со мной разные вещи, Джефф… я же могу называть тебя Джефф?

— Да.

— Они кое-что делали. Они вскрывали меня. Я думаю… мне кажется, я помню, как видел, как что-то вытаскивает мои внутренности наружу… разматывает мне кишки, как веревку. Все было в крови. Мне кажется, они выпотрошили меня… а потом засунули в меня что-то другое.

— У меня тоже имплант в шее.

— Нет, нет, я не только об этом, — решительно заявил Рэткофф, и добавил значительно тише. — Я говорю о вещах, которые могут свести человека с ума. Ты понимаешь?

— Понимаю, — ответил Джефферсон.

— Тишина, — скомандовал Воуп. — Ваша болтовня мочится на меня.

— Тебе лучше научиться говорить получше, — осмелился сказать Джефферсон. — Если хочешь сойти за человека, тебе понадобится еще несколько уроков.

А еще сделать бы что-то с этими немигающими глазами и с этой… мертвой походкой . На деле выходило, что Горгоны были вовсе не так совершенны, как думали. По крайней мере, в области маскировки.

В ответ на это замечание в шее Джефферсона вспыхнула искорка боли, но она была краткой и служила лишь для того, чтобы показать, кто в этой ситуации хозяин, а кто раб.

Они прошли больше половины следующей улицы, когда вдруг с грохотом открылась дверь одного из домов, и из ветхой лачуги показалось двое худых бородатых грязных мужчин с винтовками.

— Тихо, тихо! — воскликнул тот, что был выше ростом. — Больше ни шагу, мистер!

Воуп достаточно знал английский, чтобы понять это. Он остановился, и Джефферсон с Рэткоффом сделали то же.

— Внутрь, — скомандовал мужчина, быстро, но угрожающе поведя в воздухе винтовкой. — Давайте, пошевеливайтесь!

— Сэр, — начал Джефферсон. — Мы не…

— Заткнись! Ну-ка быстро все тащите свои задницы в дом! Бегом!

— Вы вмешиваетесь, — полумеханическим голосом произнес Воуп. — Это не разрешено.

— Мать твою, я вас всех сейчас свинцом нашпигую! Ну! Кто первый? — винтовка повернулась к Рэткоффу. Джефферсон отметил, что маленький человек намеревается бежать, поэтому заговорил с ним самым вкрадчивым тоном истинного продавца.

— Не думаю, что это хорошая идея, Берт. Воуп, лично я не хочу, чтобы меня подстрелили на этой улице. Нам следует поступить, как нам говорят. И помни, мы нужны тебе.

Воуп смотрел на него, казалось, целую вечность. Джефферсон подумал, что винтовки выстрелят в любую, черт бы их побрал, секунду. И тогда Воуп, наконец, сказал:

— Правильно.

Они вошли в дом, и Воуп шел первым. В грязной маленькой прихожей на полу валялись пустые жестяные банки и прочий мусор. Здесь находился третий человек, и он угрожающе размахивал револьвером. Левая сторона лица его была изуродована шрамом от ожога, взгляд впалых глаз был диким, почти сумасшедшим. Чуть дальше в этой темной комнате с выцветшими обоями цвета пыли показалась тощая женщина. Трудно было предположить ее возраст или вообще что-либо о ней сказать, потому что длинные каштановые волосы падали ей на лицо, и она сидела, обнимая себя руками, и дрожала, как от зимнего холода.

— Откуда вы пришли? — спросил лидер с винтовкой, приставив ствол к подбородку Воупа.

— Издалека.

— Откуда , идиот?

— Нахер это, — выкрикнул человек с револьвером и тоже прицелился в голову Воупа. — У вас еда есть?! Ты! Снимай рюкзак и покажи, что в нем.

— Эй, я жил в Квинсе, Нью-Йорк, — сказал Рэткофф, поднимая руки вверх. На его лбу заметно блестели бусинки пота. — Я не хочу…

— Заткнись! — шикнул на него второй человек с винтовкой. Он был седой, с вытянутым лицом и в очках, склеенных скотчем. Правая линза треснула. — Слышал, что Джимми сказал? Снимай рюкзак!

— Там есть еда, — сказал Воуп. — Для вас нет.

— Да что ты говоришь! А мы тут с голоду помираем и очень злимся из-за этого. Так что снимай рюкзак или мы тебя убьем. Ясно?

— Нет, — ответил Воуп.

— Почему он не моргает? — вдруг тонким, высоким и испуганным — возможно, даже на грани безумия — голосом спросила женщина. — Его глаза! Он не моргает.

Лидер опустил винтовку, ухватился за рюкзак и попытался вырвать его. Воуп стоял неподвижно, не мигая, пока Джимми продолжал целиться ему в голову.

— Я бы не стал этого делать, — мягко предупредил Джефферсон, но он прекрасно понимал, что не продаст им свою мудрость. Они были слишком отчаявшимися, к тому же понимали, что словами сыт не будешь. Казалось, искусно сконструированное лицо Воупа начало меняться, словно его конструкция сдвинулась, как если бы с него соскользнула резиновая маска, из-под которой пробивалось истинное лицо. Джефферсон ощутил, как в помещении зарождается и крепнет какая-то сила, что-то готовилось нанести удар, и он невольно напряг плечи и подался вперед в попытке собраться с духом.