Роберт Рик Маккаммон - Граница

— Я представляю, как много вам пришлось пройти, — вновь обратился он к Оливии. — Нам всем пришлось. Каждому.

Она кивнула.

— Мы рады, что встретили вас. Вы сможете помочь Джей Ди с некоторыми ранеными, когда мы найдем медикаменты. Он наш доктор.

— О, — он моргнул и побоялся, что сделал это слишком заметно. — Конечно.

Примерно в пятнадцати футах от Джефферсона Джерихо, стоя в окружении других выживших, державшихся за все, что попадалось под руку, в попытке не упасть, когда автобус выехал на I-25, ехал мальчик. Итан не видел вновь прибывших — другие люди закрывали ему обзор, но его сердцебиение вдруг участилось, а в груди и спине началось неприятное покалывание. Должно быть, это болят ушибы, подумал он.

И вдруг ощущение стало четким и ясным.

Тревога!

Словно сработала внутренняя сигнализация.

Но почему? — подумал он.

Ему так и не удалось разглядеть трех незнакомцев, но он вдруг подумал, что они не те, за кого себя выдают, они — что-то другое. Его первым желанием было пробиться вперед и поговорить с Дейвом или позвать его сюда, но в следующую секунду он остановил себя. Дейв, скорее всего, не сможет пробраться сюда и не оставит Оливию с теми «людьми», которых они взяли на борт. К тому же, возможно, и у этих незнакомцев сработала похожая тревога. Если они пришли сюда, то… для чего? Что они собирались сделать? Разорвать автобус на части и убить здесь всех?

Нет, подумал Итан. Они здесь не для того .

Он не был уверен, для чего именно эти люди прибыли сюда, и другой причины, кроме разрушения автобуса и убийства, не было. И все же… он понимал, что ими движут иные мотивы.

Лучше подождать , сказал он сам себе. Выгадать время, посмотреть на этих троих и попытаться понять, что они собой представляют.

Его сердцебиение начало замедляться, покалывание прошло, что, несомненно, было плюсом, потому что он боялся, что вот-вот начнет чесаться, хотя и едва мог двигаться из-за плотно окружавших его людей. Он вдруг подумал, что будет, если он поднимет футболку и поиграет сам с собой в крестики-нолики серебряными чернилами на темной доске своей груди.

Никки все еще смотрела на него со своего места. Он чувствовал на себе ее взгляд, буквально буравящий в нем дырку, ищущий ответов. Он знал, что она все еще не могла прийти в себя после того, что увидела. Она запросто могла бы сломаться и начать кричать, что среди них урод, представляющий опасность для всех, таинственное существо, которое нужно выбросить из автобуса и застрелить на обочине дороги…

… среди них пришелец .

Итан заставил себя успокоиться. Они миновали несколько разбитых машин и грузовик с хлебом, перевернутый набок. Что-то хрустнуло под шинами, и Итан подумал, что Ханна только что переехала чей-то труп. Возможно, труп Серого человека, которого загрызли собственные собратья.

Впереди ожидал Денвер. И ожидала гора Уайт Мэншн. Мальчик, воскресший из мертвых, больше не чувствовал себя полностью человеком, он чувствовал в себе прилив чего-то потустороннего, чужого — оно укоренилось внутри него и не желало покидать своего места. С каждым часом оно не затихало, а только становилось все более и более настойчивым. Найти бы хоть один ответ…

Ответы есть, подумал Итан. Но они мне не понравятся.

Он не знал, почему думал именно так. А еще он подозревал, что гора Уайт-Мэншн тоже принесет с собой больше вопросов, нежели ответов.

Так или иначе, сначала нужно было добраться до Денвера. Скоро опустится темнота, и Серые люди вылезут на охоту — алчущие до мяса странников, которые ищут себе новое убежище.

Ханна включила фары, но одна из них не зажглась.

— Зараза, — пробормотала она.

Автобус продолжал двигаться в надвигавшейся темноте, иногда измельчая под своими колесами кости, которые лежали на треснувшем бетоне, словно древние руины, указывая путь в самое сердце тайны.

Вести одноглазый автобус через обломки, разбросанные по I-25, было непростой задачей, даже для водителя, который однажды получил в волосы на ходу целую пачку разжеванной жевательной резинки или столкнулся со школьником, которого вырвало овсянкой ей на колени в дождливое утро понедельника. Вне досягаемости луча единственной фары мир заволакивала непроглядная темнота. Время от времени скудный свет единственного глаза школьного автобуса выхватывал из мрака очертания сгоревшего автомобиля. А еще на дороге валялось множество скелетов… или только частей скелетов, но Ханна Граймс не позволяла своим нервам расшалиться, и автобус двигался вперед со скоростью примерно десять миль в час. Маленькая скорость сейчас спасала жизни пассажирам, потому что во время быстрой езды можно легко было не заметить скрытое под покровом ночи препятствие или глубокий кратер в потрескавшемся бетоне шоссе.

Ханна вдруг выдохнула:

— Дерьмо! — в следующий миг она круто повернула руль влево и пересекла сплошную полосу, спасая своих пассажиров от опасности. Автобус миновал глубокий кратер, и Ханна, переведя дыхание, включила внутреннюю иллюминацию, которая бросила на выживших жалкие лучики тусклого желтого света.

Дейв МакКейн все еще наблюдал за тремя новичками. Ему не нравилось, как от них пахло. Ему не нравился кардиолог, который разговаривал, как заправский продавец поддержанных автомобилей, не нравилось то, что у него был мягкий и осторожный ответ на любой вопрос. Ему не нравился лысый Рэткофф, который потел и нервничал, всем своим видом показывая, что его прямо сейчас подвергают пытке. А особенно ему не нравился этот Джек Доуп… или как его там? Воуп? Странное имя. Дейву не нравилось, как этот чудик стоял, словно статуя, и пялился в никуда, вглядываясь в темноту, будто концентрируясь на том, чтобы пару-тройку раз моргнуть с нужным интервалом. Это выглядело странно. Вид этого парня наводил Дейва на мысль, что он запросто может впасть в режим ярости и начать крушить все вокруг, включая людей, которым не посчастливится попасть в зону поражения. Дейв лишь искренне надеялся, что этого урода удастся урезонить раньше, чем наступит следующее столетие, но не был уверен в своих силах, потому что понимал: он слишком устал, был совершенно обессилен и мог вот-вот потерять сознание.

— Мы должны были уже увидеть Денвер, — сказала Ханна. — Я хочу сказать, мы увидели бы его, если б сохранились хоть какие-то огни.

Но впереди лежала только ночь, тусклому свету фар открывался лишь скудный участок протягивавшегося вперед шоссе, на котором валялось множество высохших человеческих останков. Периодически Ханна не могла их объехать, поэтому прокатывалась колесами прямо по ним. Один из черепов вдруг отскочил от сломанных шейных позвонков и, словно пуля, ударил в переднее колесо.