Андрей Васильев - Ученики Ворона. Огни над волнами

Мы отсалютовали друг другу шпагами, и я внутренне ухмыльнулся, заметив, насколько бледен мой противник. Ну да, это тебе не остротами меня колоть. Надо было все-таки понимать, что человеческое терпение не бесконечно.

Клинки скрестились, и мне стало предельно ясно, что и до того, как стать подмастерьем мистресс Эвангелин, Прим не сильно преуспевал в искусстве владения шпагой. Я не лучший из фехтовальщиков, до Гарольда или Эль Гракха мне очень далеко, но на фоне моего нынешнего противника я смело могу претендовать на титул «мастер клинка».

В первую же минуту боя я мог бы несколько раз его прикончить. Вот он открылся, и появилась отличная возможность нанести смертельный удар в грудь. А с этой позиции я могу проткнуть его бок. Но я не стану спешить, погоняю толстяка еще пару минут, а после сделаю все так, как хотел.

— Фон Рут, на мой взгляд, ты немало поразвлекся, — крикнул принц. — И так понятно, что дело сделано. Поединок хорош, когда противники друг друга стоят, здесь же ничего подобного и рядом нет. Убивай его — и дело с концом.

— А надо ли? — Я увернулся от выпада сопящего Прима, пытающегося воткнуть шпагу мне в живот, пропустил его мимо себя и шлепнул по заду клинком, что не очень больно, но крайне унизительно. — К чему это? Мы все выяснили, я удовлетворен происходящим, а наш общий друг сделает соответствующие выводы.

Так даже еще лучше будет. Ну да, теперь придется постоянно оглядываться, не готовит ли Прим мне какой сюрприз, но это я переживу.

— Надо, — буднично произнес принц. — А как же? Сам же сказал: поединок по всем правилам, причина — защита чести. Если так, то один из поединщиков непременно должен умереть, ибо сказано в «Уложении о чести благородной»: «Поединки, причиной которых является защита личной чести благородного, не могут закончиться миром ни при каких условиях, ибо так не будет ясно всем окружающим, имело место оскорбление или нет. Тот, кто останется в живых, и будет прав».

Вот тебе и раз. А я про это забыл. Плохо дело. Я парировал неуклюжие удары обливающегося потом Прима и думал о том, что делать. Убивать его мне все так же не хотелось, вот только выбора теперь вроде как и не было.

— Еще немного, фон Рут, и я изменю правила поединка, — холодно заметил принц. — Не хочешь его убивать — не надо, твое право. Вот только когда вы положите шпаги и перейдете к магии, он почти наверняка не будет к тебе столь же добр, как ты к нему.

Прим неуклюже попытался блокировать мой клинок дагой, она вырвалась из его руки и отлетела в сторону. Принц и его свита громко захохотали, наверное, со стороны это смотрелось комично.

Глаза Прима расширились от бешенства, он вытянул пустую руку вперед и замысловато сплел пальцы. Да он решил не ждать одобрения принца и прикончить меня магией без всяких правил! А что? Победителей не судят.

Тело среагировало на опасность само, сработали рефлексы, которые в меня вбивали Агриппа и Гарольд, не жалея на это времени и сил. Острие шпаги пробило грудь подмастерья мистресс Эвангелин ровно в том месте, где находится сердце.

Мага убить трудно, про это то ли Агриппа, то ли мастер Гай мне давным-давно рассказывали. Да я и сам это видел, когда Ностера убивали. Жизни в нем было куда больше, чем в обычном человеке. Но то маги. А Прим был только подмастерьем, да и попал я туда, куда хотел, прямо в сердце. Потому и умер он сразу, еще до того, как я выдернул клинок из его груди.

Глаза моего противника закатились под лоб, побелевшие пальцы разжались, разрушая структуру уже почти сплетенного заклинания, грузное тело пошатнулось и рухнуло на колени, а после завалилось на бок.

— Отличный удар, барон. — Принц даже похлопал в ладоши, немного облившись при этом вином. — Быстро, ловко, стоило только тебя поторопить. Сразу видно, что ты не только магией занимаешься.

Он допил кубок, отдал его Вильгельму, зевнул и сообщил нам:

— Было немного скучновато, но финал удался. Все, господа, спать пора.

— А как же… — Я показал острием шпаги на тело Прима.

— Это я не знаю, — отмахнулся Айгон. — Ты убил, тебе и отвечать. Нет, от своих слов не отказываюсь — случись какое разбирательство, можешь на меня положиться. Я подтвержу, что поединок проходил честно, и мое слово тому порукой. Но с телом изволь разбираться сам. Ты пойми, его же просто так не зароешь, он ведь был не простым воякой. В этом случае — да, там только дотащить труп до ближайшей канавы, в нее его бросить и забыть. А Прим являлся подмастерьем мага, как и ты. Стало быть, нужно про случившееся его наставнице рассказать, этой, как ее… Грудастой такой.

— Грудастая — это другая, мой принц. — Вильгельм расплылся в улыбке и разве что не облизнулся. — Грудастая — это мистресс Виталия. Видят боги, славная женщина, такую, понимаешь, хорошо бы… И-эх! Так вот, она не его наставница. Его — другая, длинная такая, с носом.

— Да какая разница? — махнул рукой принц. — Главное — отдать ей завтра тело этого пузана и объяснить, что его не просто так убили, а за дело. Но это все не наша забота, фон Рут, а твоя. Что ты на меня уставился? Скажу тебе вот что, чтобы ты про меня плохо не думал: случись так, что не ты его, а он тебя прикончил, прозвучало бы то же самое. Так что дождись рассвета, грузи его тело на коня и вези в соседнюю деревню, вон по той дороге, через лес. Маги, насколько я знаю, все там остановились. Вот еще что — вещи его собери и отдай ей тоже. А то еще подумают про нас невесть что. И не задерживайся надолго, твое место здесь, при мне. На носу — штурм побережья, и это будет славная битва!

Он махнул мне ручкой и ушел. Следом за ним отправились все его сопровождающие, в том числе и Вильгельм, который перед этим забрал у мертвеца свою шпагу и подобрал дагу. Ушли даже те, кто по идее должен был ночевать в нашем доме.

Через пару минут на площадке, которую освещали чадящие факелы, остались двое — мертвый Прим, валявшийся на земле, и пока еще живой я. Но это ненадолго, есть у меня такое предчувствие. Вопрос только в том, кто меня убьет — Эвангелин за своего ученика или Ворон за мою дурь?

Воистину язык мой — враг мой. Чего я не промолчал, чего сорвался? Может, вместе с именем в меня вселилась часть духа настоящего фон Рута? Крис Жучок только посмеялся бы про себя, слушая издевки Прима. Слова не топор, они голову не отрубят, эту истину я знал с детства. Так почему сегодня я так на них отреагировал, почему дал втянуть себя в эту историю? Я не благородный, слова «честь рода» и «слава предков» для меня не существуют. У меня и предков-то никаких нет, я даже лица матери не помню уже.

Но принц все-таки скотина та еще. Зря он надеялся, что я про него плохо не подумаю. Еще как подумаю. И ведь что примечательно, разыграно-то все было как по писаному. Стравил он нас. Вот только непонятно: с умыслом или так, ради развлечения? Второе вероятней. Нет у него никакой выгоды в том, чтобы мы друг друга поубивали. И даже в возможном конфликте наших наставников никакого прока для него нет, так что здесь тайный умысел искать бессмысленно.