Андрей Демидов - Восстание ягда Кропора

— Так, — вздохнул ягд Эйдлах, — но мне кажется, что не следует так жёстко обходиться с штаб-командором. Он просто молод и слишком восприимчив к здешним нравам и соблазнам. Как, впрочем, и Еза.

— Плевать на Езу. Она просто балласт. Но плохо то, что она воими своими играми сбивает с толку не только ягда Тантарру, но и молодого ягд Стикта.

— Еза не простая натоотка, она по очереди водила интимные отношения, то с ягдом Зилумом из торговой гильдии Натоотвааля, то с капитан-командором ягдом Хроссом, прославленным командиром из IV Галактического флота. Да и у тебя с ней романтическая история.

— Была, — поправил его Решма.

— Хорошо, — согласился ягд Эйдлах, — но это теперь угрожает делу, ведь Еза, действует иррационально, ссоря вас, и делает это умышленно. Не понимаю, зачем ей это нужно.

— Что касается ягда Тантарры, — продолжил Решма, словно не слыша его, — то скажу, что ты наверное и сам знаешь, что он уже не тот, кого мы помним по восстанию на Стигмарконта. Он не тот, кто был с нами во время попытки захввтить Звенящие Холмы в Тёмной Земле окодо Москвы-реки и Оки. Тот ягд Тантарра, с чьим отцом, ягдом Тоотом, я был знаком, и очень дружен, теперь исчез. Появился жадный до почестей и славы, командир отряда наёмников, мечтающий о своём варварском королевстве. Штаб-командор ягд Егмех Тантарра, и тот рыцарь, что спит под надзором телохранителя — это разные существа. Всё зашло уже слишком далеко и я с содроганием жду момента, когда Танта станет нашим врагом.

— Разве такое может быть?

— Вы же видите, что он попал под влияние логики жизни этой планеты. Логики высокоразвитых бактерий имеющих кальциевый скелет и объём мозга, достаточный для обработки десять в десятой степени единиц пикселей окружающего пространства, которые они сознанием. Логика эта ставит главной целью еду и спаривание. Всё осталное в их цивилизации — вторично, потому, что они живут сорок, пятьдесят лет, а треть из этого срока в ущербном положении детей. Их жизнь, в отличии нас, имеющих технологии бессмертия, лишь миг, и она подобна хаосу жизни бактерий. Это сознание животных, за редким исключением. Не бактерий, а мыслющих не много. Из последних это Аристотель, Платон, Август, Магомед, Христос, и может быть ещё тысяча подобных им. В доледниковую эпоху это Даро, Энил, Зев. Я справку архива по Зиему не очень хорошо помню. На «Деддере» не до этого было. Зачем Танте становиться одним из них, как это сейчас происходит? Богом в этом мире может стать любой наш школьник, тем более, если он будет вооружён высокотехнологическими у ройствами и химикатами Натоотваля.

— Может, ты ошибаешься? Или, может, отослать Танту подальше от нашего отряда? Пусть даже с заведомо провальным заданием. Например в Верону. Со всеми своими головорезами. Пусть и Езу с собой берёт. Как тебе идея? — после некоторого раздумья предложил ягд Эйдлах.

— А может быть, действительно, послать его вместе с Езой в Верону, или в Равенну. Там сейчас правит византийский наместник экзарх. А Бэда служит и ему и папе Римскому одновременно. Нашли кому золото доверить. И пускай ищет там следы легата папы Бэды Достопочтенного, или как его ещё зовут, Бэды Равеннского. Если люди легата упустили золото в долине реки Марицы, во время набега аваров, это не значит, что легат не попытается его вернуть. Если он знает у кого оно, а мы за ним проследим, то сможем найти того, у кого золото. Если, например, золото не у кагана, как мы думаем, а у кого-то ещё из аварских начальников, это вообще может решить нашу судьбу. Папа Гонорий погонит Бэду возвоащать золото, даже если тот не будет этого желать. Если Гонорий получит это богатство, то он станет богаче византийского императора. Хорошее решение проблемы Танты и Езы, — произнеся это, Решма нагнулся, подтянул к себе шкуру, согретую костроми и улёгся, опираясь на локоть.

— Он откажется. Скажет, что золото, наверняка, у кагана аваров, и его лишают славы добыть навигационный прибор и узнать, где корабли, — сказал ягд Эйдлах.

Из-за спины ягда Эйдлаха возникло опухшее лицо монаха и послышалось его сопение.

Наконец, он произнес на франконском наречии:

— Господин, да смилуется над тобой Господь наш Иисус Христос, да покажет тебе путь истинный к Царствию Небесному, позволь просить тебя о защите слуги божьего. Не убивайте, я много знаю и понимаю, и буду более полезен живой, а не мёртвый. Ибо сказано в писании: «Не убий!»

— Монах, захваченный в Кульмице оживился! — сказал по-латински Решма и поняв, что монах не отреагировал на его слова, сказал уже по-гречески: — смотрите, церковный человек, а латынь не понимает. Может, он из Константинополя залетел? Но греческий сейчас понимают все народы, тем более хоистиане.

Монах и этих слов не понял. Он почувствовал, что говорят о нём и, дыша неровно, произнёс монолог на смеси моравского и германского наречий:

— В тревожное время мы живём, мой господин. Христианская церковь разбита на осколки, и люди, называющие себя слугами божьими, от имени Бога пытаются окормлять людей святым таинством и толковать священное писание, являются врагами его. Сколько не собирались вселенские соборы христиан мира, никак не удаётся договориться о главных вопросах, что есть Бог, и кто должен вести всех христиан за собой. Восточные христианские церкви, погрузившись в вопросы умозрительные, уводят всех от вопросов практической жизни, чему большее внимание придаёт римская латинская вера. Особенно заблудшие армяне, считая священным своё первенство в принятии учения Христа, наносят вред единству веры. Множество восточных христиан как овцы разбрелись по полю Христовой веры, и не дают себя собрать под одну руку. Например готовится уния католикоса Эзра с императором Византии Ираклием. Но народы империи не хотят её и понятно, что она будет всё время прерываться. Греки в этом сами виноваты, отпугивая армян своим монофелитством — воззрением, по которому Иисус волил и как бог и как человек одновременно. В то время, как Римский престол считает его диофилитным, имеющим в себе отдельно человеческую и отдельно божественную волю. Из этого проистекают глубокие различия во всех его поступках и словах, и в том, как теперь нам жить всем.

Увидев, что Решма и ягд Эйдлах переглядываются со скучающим видом, и вот-вот отвернутся от него, монах приблизился и стал говорить громче:

— Армяне говорят Ираклию, что у них нет резонов менять свою христианскую веру на латинскую христианскую веру. Византийский император нуждается в армянах, в то время, когда поднимают голову арабы с новой верой в Аллаха, и убеждает армян не покидать греков. Хотя ему так хочется иметь в своём государстве единую, а не разделённую христианскую церковь, как основу правления. Нужна литургия мира и чтобы у армян отслужил по греческому обряду греческий иерей, и чтобы все армянские епископы, католикос и царь к этому приобщились.