Бронислав Кузнецов - Права мутанта

- И ты не боишься?

- Нет! - с горячностью воскликнул пан. - Мне желанны твои проделки.

- А если я убью и тебя?

- Я готов! - пан Кшиштоф выставил вперёд седовласую грудь, словно специально под расстрел. - Всё, чтобы только обрадовать мою ласточку!

Пока он это говорил, у него словно звоночки в висках зазвонили: тревожный сигнал! Но пан Щепаньски отмахнулся от охранной системы. Он будет действовать по-старинке. Если искренне готов пойти под нож из любви к прекрасной мутантке, она тебя милует. Раньше бывало так.

- И Хомака привести готов? - с недоверием проговорила Дыра. - Чтобы я его тоже убила?

Профессор Щепаньски закивал:

- И Хомака, и меня, и всю экспедицию - режь, если надо. Если только доставит тебе удовольствие!

- Не веришь, - констатировала Дыра, - много говоришь, а ни одному слову не веришь. Эх ты, этнограф! Спец по культуре мутантов... Что за ерунду твоя экспедиция берёт для изучения? Сказки, песни, танцы, народные промыслы?

- Да! - подтвердил пан Кшиштоф, влюблено глядя ей в глаза.

- А главного - того, что делает мутанта мутантом - никто не изучает. Ни разу никто не изучил.

- Что же это?

- Так я тебе и сказала! - хихикнула правительница Столичной Елани.

Умеет пани держать интригу.

Чу! Что это за жуткие звуки доносятся из окна? Вой? Пан Шепаньски такого никогда не слышал, и всё же знакомые нотки проскальзывают. На тягучие фальшивые ноты голосовой основы наложены отрывистые хриплые судороги. Ах да, вот что это такое: собачий вой с поправкой на свиные глотки. Звуки теперь понятны, но страх всё равно невольно пробирает до костей. Животные, которые так звучат, не могут не быть смертельно опасными.

Вой стих. Теперь из-за окна раздался дробный топот копытец, сопение, злобно хрюкающее рычание, сквозь которое едва пробился приглушённый человеческий вопль. Дальше вопль оборвался, пошёл мерный хруст.

- Что это за звуки? - пан Щепаньски приподнялся на локте.

- Не волнуйся, милый. Это просто мои сторожевые свинки поймали прохожего.

Надо предупредить участников экспедиции, подумал пан Щепаньски, засыпая. Чтобы по ночам во дворе не гуляли. Мало ли что.

Березань учёные посмотрели в чисто "туристическом" режиме (все, кроме Панайотова и Грдлички), а вот в Столичной Елани началась работа. И вовремя. Так долго тряслись в русских БТРах, месили ногами болотную жижу - пора уже, наконец, и пользу делу приносить.

Негласный расчёт профессора Щепаньски был таков: антропологи работают в парах с этнографами-специалистами, помогают, чем могут, организуют процесс, направляют на познание тех культурных форм, которые желательно высветить.

Следуя этому правилу, при Панайотове в Березани остался Грдличка. Панайотов и возражать не стал, признал разумность решения руководства.

Да и отчего бы не признать? Ибо все же понимают: у антропологии - своя специфика, изучает она в человеке и мутанте больше биологическую сторону, чем культурную. О происхождении человеческого вида, о различных расах, включая мутантские, антрополог расскажет лучше всякого этнографа - собирателя вышитых тряпок и обрывков песен. Но тряпки и песни собирать надо тоже. Вот с каталогизацией этих фактов этнографы справляются лучше.

Жаль, разумную инициативу начальника экспедиции приняли не все. Ратко Милорадович - вот упёртый осёл - захотел себе в напарники второго серба, Славомира Костича. А ведь оба - этнографы, или там этнолингвисты - то есть люди одного и того же типа компетенции.

В свою очередь Вацлав Клавичек и Братислав Хомак тоже были вынуждены объединиться в чисто "антропологическую" диаду. Что и "не добже", и "не здрово", как во всеуслышание объявил пан Щепаньски.

А вот Мантлу повезло: работал он в паре с Гориславом Чечичем. Македонец оказался человеком понятливым. Сработались прекрасно.

Изучали устный фольклор Столичной Елани. Притчи, сказки, загадки, заговоры, легенды, предания - всё такое.

Роли в процессе с македонцем распределили чётко. Мутанты наизусть рассказывали свои народные предания, Чечич их дословно записывал, а Мантл следил по методичке, всё ли они точно излагают.

Большинство воспроизводило свои тексты достаточно точно, но некоторые - в основном те, которые плохо научились читать, забывали и перевирали важные места, несли отсебятину. Таким Карел Мантл сам зачитывал выдержки из методички - ведь просто показать без толку. Порой неразумные индивиды и тут не понимали, чего от них требуется, тогда Карел зачитывал методичку напрямую фольклористу, минуя представителей изучаемого народа.

Чечич сперва пытался протестовать, потом - махнул рукой: чего там! А как сам дополнительно мозгами пораскинул, даже предложил полезную рационализацию:

- А что, если я буду всё выписывать прямо из вашей методички?

Но тут уж Карел почуял доведение важного дела до абсурда.

- Так нельзя, - сказал он убедительно, - переписать методички от руки мы бы могли ещё дома. Зачем же мы сюда ехали, с мутантами знакомились?

- И то правда! - вздохнул Горислав. - Ну, коллега, диктуйте!

- "Происхождение мутантов", - начал Карел.

- Это название предания?

- Да. Зачитываю. "Мутанты - самые древние существа на земле. Ничего ещё не было, даже микроорганизмов, а мутанты уже были. Даже Бога на небе не было, потому что Бога гораздо позже выдумали люди"...

- Интересный тезис, - заметил Чечич, обернувшись к троим еланским мутантам, которые сидели тут же, - вы согласны с этим преданием?

- А то! - за всех отозвался крупный самец-мутант по кличке Жиртрест.

- Слушайте дальше! - скомандовал Мантл. - С красной строки: "Первыми людьми на Земле тоже были мутанты. Когда возникли мутанты, был золотой век. Возникли они путём самозарождения. Были мутанты умными, сильными, работящими и очень вкусными". Вкусными?

- Ага, вкусными! - подхватил Жиртрест, поглаживая ладонью пузо.

- Разве? Нет, это просто опечатка. Надо произносить: "искусными".

Профессор Щепаньски прошёлся по весьма людному в это вечернее время двору Председательского дома. Именно здесь по вечерам собиралась вся этнографическая экспедиция - ради обмена фактами и мнениями. Члены экспедиции рассаживались на установленных посреди двора широких еловых скамьях и делились наработками и впечатлениями за день.

Учёным нравились эти "посиделки", потому они старались заканчивать работу до пяти вечера - чтобы не пропустить какого-нибудь важного обсуждения с коллегами. Все старались, кроме одного.

- А где же Братислав Хомак? Что-то не вижу... - несколько растерянно произнёс пан Щепаньски.

- Он ещё не вернулся из Лесной Елани, - услужливо сообщил Карел Мантл, - изучает там народные песни. А поскольку песен там поют очень много, то быстро не справляется. Надо ведь записать и слова, и ноты, и проследить за манерой исполнения, и сравнить с аналогами...