Владислав Южный - Новичкам - везёт...

— Я пойду — гляну, чего там на улице. Мало ли…

— Иди, иди, а то ещё тебя откачивать придётся, зелёный, как Шрек.

Атеист пулей выскочил на улицу, задышал часто-часто, словно вынырнул из топкого болота. Отплевавшись как следует, проверил автомат и медленно побрел к поверженному змею. Хоть и страшно до сих пор, но захотелось при свете дня взглянуть на мерзкую тварь, что чуть не отправила на тот свет.

Молчун хладнокровно, словно потрошил рыбешку, сделал глубокий разрез вдоль раны почти до самой кости. Хлынула кровь вперемешку с гноем, рейдер быстро отсек потемневшие куски плоти, пораженные ядом, промокнув рану оглядел — не осталось ли ещё где, пока та снова не заполнилась кровью. Седой рядом с иглой в руках, по кивку Молчуна принялся зашивать распоротую ногу. Управился быстро, поднаторел уже и на себе, и на других…

— Ну вот и всё. Если не поможет, тогда и вправду придётся ногу отпилить.

Седой поднялся, размял затекшие ноги. В животе оглушительно забурчало, рейдер потер пузо, лицо сразу погрустнело.

— Жрать охота. Надо что-то решать, скоро и живчик кончится.

Молчун тоже встал, обтер испачканные пальцы о пыльную тряпку, только хуже размазал, выругался сквозь зубы. Потом обмотав руку этой же тряпкой собрал подсохшие «обрезки», брезгливо вышвырнул в окно.

— Есть одна идейка, пошли с Атеистом обсудим.

На улице оба задышали полной грудью, Седой махнул Атеисту, медленно расхаживающему вокруг дохлой змеюки. Тот прибежал, бряцая автоматом, глаза настороженно оглядели спутников.

— Что случилось?

— Да все нормально. Операция, так сказать, прошла успешно. — Седой уселся на кусок бетона размером с тумбу, прилетевшим ещё вчера, тот наполовину зарылся в землю, рыхлый полукруг опоясал серый обломок. — Тут Молчун имеет что сказать.

— А чего тут говорить. Без жратвы и споранов далеко не уйдем, ежу понятно. Тут неподалёку кластер обновился, новички вчерашние тому подтверждение. А где свежачок, там и жрачка, зараженные, ну и транспорт. Рисково, конечно, но иначе не дотянем. До ближайшего нормального стаба минимум километров сто на северо-запад. Пешком заколебаемся пилить, даже если… — Молчун кивнул на выход из подвала, — прирежем, чтоб с собой не тащить.

— Нет, раненого по-любому мочить нельзя, чем мы тогда лучше муров? Но и всем в поиск идти тоже не стоит, всякое может случиться… Атеист, без обид, но… останешься?

Атеист хмуро покосился сначала на одного, потом на другого, пробурчал недовольно:

— Останусь, куда деваться. Живчику только оставьте, а то совсем мало. Да и раненому тоже надо.

Молчун протянул фляжку, Атеист подержал в руке, судя по весу — почти полная, кивнул благодарно.

— Ну тогда не будем тянуть кота за… хвост! Погнали! Атеист… если до рассвета не вернёмся… не жди. — Седой хлопнул по плечу, вроде улыбается, а глаза тоскливые, как у бездомной собаки. Атеист лишь посильнее нахмурился, защипало где-то внутри, немного неловко обнялся с Седым, похлопал по спине, подняв облачко пыли, также попрощался с Молчуном. Друзья, он теперь мог с полной уверенностью так их назвать, без лишней суеты отправились к проступившим далеко на горизонте очертаниям многоэтажек. Атеист долго смотрел вслед, могучие фигуры медленно уменьшались, таяли, как свечи. Он спустился в подвал, раненый тихо сопит, по щеке медленно сползла струйка слюней. Атеист усмехнулся, накинул на лежащего грязную куртку, а то в подвале прохладно. Зачем-то пощупал пульс, хотя раз сопит — значит жив. Зацвирикал сверчок, Атеист посидел немного, в голове шумит от голода, в животе вообще Хиросима. Сиди-не сиди, а жрачка сама не появится… И ещё кое-что нужно сделать.

Смотреть страшно. Нет, на трупы он уже достаточно насмотрелся, но тут вообще жесть. Лопатой с обломанным черенком наскоро выкопал могилу, хотел поглубже, но через полметра наткнулся на сплошную каменную подушку. Подчистил яму, железо зубодробительно скрябало. В одном из уцелевших домов на другом краю посёлка, там же где и разжился огрызком лопаты, нашёлся большой кусок полиэтилена. Сошёл вместо савана, Атеист аккуратно запеленал истерзанное тело, зелёные жирные мухи недовольно жужат, лезут нагло в лицо.

Бережно опустил в могилу, надо бы, наверное, молитву прочесть, но не зря же Атеистом зовут. Не знает он молитв, не знает. Проклятые мухи назойливо кружат, засыпал поскорее, холмик вырос на глазах. Прихлопал бока лопатой, подровнял, из двух кусков арматуры поровнее и куска проволоки смастерил подобие креста. От Сергея осталась лишь нога, Атеист схоронил и ее. Медленно побрел обратно, уже полдень, самое время для обеда, только где ж его взять? Задумчиво оглядел вытянувшегося монстра, в Китае, говорят, змей очень даже едят… Пропороть костяную броню он и не надеялся — даже пули из автомата не берут, потому присмотрелся к развороченной голове. С виду — мясо как мясо. Кровь давно подсохла, но вроде не протухло ещё — ночь была прохладная, да и сейчас не скажешь, что жарко. Напластал ломтей мяса, старался резать потоньше, чтоб прожарилось как следует. Торопливо развел костёр, деревяшек вокруг хватает. Пламя занялось, багровые языки жадно лизали закостеневшие от времени щепки, горят почти без дыма, что и к лучшему — лишнее внимание чаще всего приводит к лишним проблемам… Насадил куски мяса на проволоку, соорудил из кирпичей подобие мангала и вскоре ноздри защекотал манящий запах жареного мяса, аж слюнки потекли. Атеист нетерпеливо елозил задницей в ожидании запоздалого обеда, не раз посещали мысли закончить готовку досрочно, черт с ним — горячее сырым не бывает! Но дотерпел. Конечно, на вкус — так себе, что-то среднее между жареной портянкой и резиной, но голод — не тётка, с трудом прожевав один, Атеист протянул руку за следующим куском. За спиной тихо звякнуло, парень подскочил, как чёрт из шкатулки, в руках уже привычный автомат.

— Тьфу ты, мать твою! — Атеист с шумом выдохнул, щелкнул предохранителем. Огромный чёрный ворон хмуро покосился жёлтым глазом на человека, нахально пошагал к огню, смешно вытягивая покрытые морщинистой серой кожей когтистые лапы. Снова покосился, нерешительно клюнул кусок мяса.

— Чего, пернатый? Жрать захотел?

Ворон скромно промолчал, но с упорством дятла взялся терзать жесткое мясо. Атеист усмехнулся, такого добра не жалко, вон ещё целая туша. А чего ж сырое-то не стал клевать? Парень продолжил трапезу, теперь уже в компании с пернатым, того совсем не смущало присутствие человека. Наглотавшись вдоволь неразжеванных кусков, Атеист отвалился от огня, звучно отрыгнув. Настроение сразу поднялось, ещё бы выпить чего веселящего, а то мясо без водки едят только собаки. Атеист с усмешкой покосился на прожорливую птицу, тот раздербанил уже второй кусок.