Наталья Караванова - Дана и Бродяга

Будет? Будет.

Глубокая ночь. В кабинете инспектора Гуса притушен свет. За широким столом, над проекцией карты, склонились четверо. Сам инспектор, Мелисса, Джет и еще один полицейский. Этого четвертого Гус выдернул из постели и отрекомендовал специалистом по контактам с местным населением. Джету это показалось странным — уж с кем, с кем, а со специалистом такого направления его должны были познакомить в первую очередь. Однако нестыковка быстро разрешилась. Оказывается, специалист только что вернулся из месячной командировки. Его звали Дейв Кремер.

Бродяга тоже был здесь. Правда, чуть в стороне. Джет не мог не сообщить андроиду о похищении, а у инспектора не поднялась рука выдворить робота из кабинета.

— Так, дежурный докладывает, что у западного въезда «Самум» не появлялся. В этой части города его никто не видел.

— Судя по маяку, ее везут на юго-восток, — внес ясность андроид. — Расстояние — около пятнадцати миль отсюда.

— Что за маяк? — оживилась Мелисса.

Все посмотрели на Бродягу. Он невозмутимо ответил:

— А как, по-вашему, потерявшийся робот везде находит хозяина? У меня тоже есть маячок, по которому она всегда сможет определить, где я. Правда, у меня он встроенный. А у Даны на шее висит.

— Интересно, где они из города выехали? Мимо наших постов не проезжали. Все же предупреждены.

— Пятнадцать миль? Они точно уже за городом, — не согласился Кремер.

Инспектор покачал головой:

— Перед выездом они могли поменять кар на что-нибудь менее заметное. Спрошу у дежурных на южных и восточных выездах, может, у них какая машина вызвала подозрения…

Секунда на соединение с сетью, потом удивленное:

— Пост у торгового центра. Нет контакта с дежурным… надо проверить. Машин у нас там нет, но чтобы из центра туда доехать, потребуется не больше пяти минут.

Через пять минут они уже знали: дежурный на южном выезде находится без сознания. Его основательно огрели чем-то тяжелым по голове.

— Надо ехать в пустыню, — словно самому себе заметил Джет.

— Ладно. Едем. — Вздохнул инспектор. — Но робот должен остаться в городе. Если охота ведется на него, то мы не можем рисковать.

Джет качнул головой:

— Не так. Что бы мы ни решили, он все равно потопает в пустыню. Так работает программа. Дана — его хозяйка, и он должен сделать все, чтобы ее спасти.

Бродяга заметил:

— Чтобы я к ним сам пришел, надо как минимум, чтобы Дана оставалась живой. Это дает нам некоторую отсрочку. Но небольшую, потому что терпение у бандитов не безгранично. Если я не приду совсем, они могут заподозрить, что их план провалился, и убьют заложницу. Кстати, расстояние перестало увеличиваться. А теперь перестал работать маячок.

— Сможешь найти место, где это случилось? — Выкать андроиду прилюдно Джет не стал. Поднялся, всем видом показывая, что намерен начать действовать.

Инспектор тоже поднялся.

Но Бродяга сказал:

— Джет, выйдем на два слова.

Тот кивнул, они покинули кабинет, невзирая на неприятные взгляды представителей рутанской власти.

— Что?

— Заранее прошу прощения, что обращаюсь именно к вам. Но больше мне сейчас обратиться не к кому. Может так случиться, что Дана еще не скоро вернется на яхту. Могу не вернуться и я. Сейчас за нашим зверинцем присматривает искин «Которосли», яхта специально приспособлена для перевозки животных и другого присмотра они не требуют. Но, если пройдет много времени, отсутствие присмотра может дурно сказаться на их физическом состоянии. В общем, вам надо будет отправить сообщение о случившемся в цирковую ассоциацию зоны Лойка. Тогда за ними кто-нибудь прилетит.

Бродяга выглядел смущенным.

Джет провел ладонями по затылку. Он был все еще под впечатлением от похищения. Согласился, конечно. Хотя и подумал, что вместе с этим соглашается и с возможностью ошибки. Которая для Даны может стать роковой.

Поселок — не поселок, кочевье — не кочевье. Поселение притулилось в круглой каменной чаше долины, частью укрывшись от солнца под навесом красной скалы, частью прижавшись к южным склонам. Все постройки здесь — временные. Некоторые из них представляли собой походные шатры кхорби, некоторые попросту — армейские палатки. Но среди них встречались куда более экзотичные сооружения. Например, те, что перешиты из тормозных парашютов какого-то летательного аппарата. Куски того аппарата использованы в качестве элементов каркаса.

Части жилищ не хватило места в тени, и в эти рассветные часы они оказались на солнце. Из пещеры под скалой вытекал прозрачный ручей и уходил в камни, наполняя по пути сваренную из металла поилку для животных. Над поилкой склонился рыжий от пыли науг, рядом лежали переметные сумки и седло. Людей почти не было.

— Кто там, Вурэ?

В откинутый полог шатра проникли лучи раннего рассвета, осветив простую утварь жителя пустыни. Пестрые ковры из шерсти, заменяющие пол, в углу — покрытый испариной бурдюк в проволочной оплетке, такие «корзинки» делают кустари-кхорби из найденных в пустыне материалов. Масляные лампы, вырезанные из кости. Плетеные из крашеной шерсти ширмы-загородки, отделяющие «ночную» часть жилища от «дневной». Сейчас они сложены кучей у стены. Медный помятый чайник с двумя носиками…

Вот только лежанка из шкур покрыта вполне обычной простыней. Складной пластиковый стол и стул тоже никак не вписываются в привычные представления о кочевой жизни.

— Это Меас-саа, твой сродник, — ответил молодой голос с улицы.

Хозяин шатра быстро опустил на лицо широкий башлык и шагнул из-под полога.

Навстречу одновременно с ним шагнул человек в полосатом плаще пустынника. Рыжие полосы плаща чередовались с серебристо-серыми. Прибывший кхорби был немного выше хозяина. Он, как полагается по закону учтивости, протянул вперед руки для приветствия:

— Давно тебя не видел, Саат.

— Я тоже рад встрече, Меас, — усмехнулся хозяин, слегка касаясь протянутых рук. — Как дела в кочевье? Все спокойно? Впрочем, я забыл о гостеприимстве. Зайди в мой шатер, погонщик!

Оба, как велит здешний обычай, удобно устроились на коврах. Не успел Саат крикнуть, как с улицы заглянул мальчишка. В халате желтого цвета он казался темнокожим. А может, виной тому, что паренек стоял против света. Зато так видно, что вихры у него русые. У жителей пустыни таких не бывает.

— Мэо спрашивает, не захотите ли вы чаю? — весело спросил он.

— Передай Мэо, что мы будем рады!

Саат, наконец, откинул с лица капюшон.

— Ох, Саат, — соблюдая давно устоявшийся ритуал, изумился гость, — твоя кожа совсем белая! Тебя не любит солнце пустыни.

И верно. У хозяина кожа куда светлее, чем у погонщика, вот только и белой ее никак нельзя назвать. Смуглая кожа среднего горожанина, который не слишком много времени проводит на солнце. Это объяснялось просто: Саат был рыжий. Как у большинства рыжих людей, его кожа под солнцем краснела и быстро облезала, не оставляя следов загара.