Андрей Двинский - Структура

Институтский конференц-зал был небольшим, даже с плотно расставленными стульями здесь едва помещалась сотня человек. Для крупных международных конференций мы снимали отдельные помещения, но эта крупной не была, так, ежегодный междусобойчик узких специалистов. Навскидку, в зале присутствовало человек тридцать, причем треть из них — работники нашего института.

Первые два доклада были скучны до невозможности. Сначала какой-то поляк описывал бозон Хиггса, весь его реферат состоял из формул, в которых, как мне кажется, он сам до конца не разбирался. Ему вяло похлопали, задав несколько уточняющих вопросов. Вторым вышел чех, из известного института, но то, что он стал излагать, я читал еще лет пять назад. В одном из интегралов он, вероятнее всего, ошибся, но я не стал вылезать с пояснениями сейчас — подойду на кофе-паузе и укажу на ошибку, незачем при всех, нетактично это. Едва затихли вопросы, как ведущий объявил нашу тему. Старик встал и прошел к кафедре. С полминуты провозился с ноутбуком, открывая презентацию. Наконец, на большом экране появился первый слайд с названием и авторами реферата.

— Dear colleagues, — начал шеф. — Maybe some of you my words seem too bold, but, nevertheless, I will say them. We believe that in the standard model is at least one basic error. [3] Уважаемые коллеги, может быть, некоторым мои слова покажутся слишком смелыми, но я все же их произнесу. Мы считаем, что в стандартной модели присутствует как минимум одна фундаментальная ошибка. (Англ.)

Зал затих. Проснулись даже те, кто пришел сюда для галочки. Доклад был хорош: необходимый минимум математики, наглядное описание основных процессов и взаимодействия частиц и, как апогей — введение понятия D-поля как основного типа материи для субъединиц. Не зря я почти месяц бился над презентацией, красиво получилось. Народ слушал очень внимательно, многие что-то записывали — вероятно, вопросы, которые собирались задать. Лишь замдиректора института Мартыньш Раугс застыл в какой-то странной позе с непонятным выражением лица. Они с шефом давно были на ножах. Виной таких отношений были, конечно, деньги: наша лаборатория, раз за разом выигрывала проекты, на которые претендовала и группа Раугса. Откровенно говоря, проекты были вполне равнозначны, но, по слухам, у шефа была «волосатая лапа» в министерстве.

Доклад закончился, посыпались вопросы. Люди откровенно сомневались: ничего удивительного, мы поставили под сомнение краеугольный камень современной «теории всего» [4] Гипотетическая объединённая физико-математическая теория, описывающая все известные фундаментальные взаимодействия. Первоначально данный термин использовался в ироническом ключе для обозначения разнообразных обобщённых теорий. Со временем термин закрепился в популяризациях квантовой физики для обозначения теории, которая объединила бы все четыре фундаментальных взаимодействия в природе. , вроде бы уже доказанной тысячами экспериментов. Шеф последовательно и уверенно отвечал, но эти ответы, конечно, не могли убедить слушателей окончательно: что бы понять красоту идеи, требовалось вникнуть в суть наших формул. А это невозможно сделать вот так, за пятнадцать минут — требовалось основательно посидеть за вычислениями, возможно не один день. Из всех присутствующих, пожалуй, лишь я и Раугс могли оценить глубину предложенной теории. Поэтому я ждал его вопросов с некоторым трепетом. Но время шло, слушатели один за другим поднимали руки и ведущий уже плюнул на график, лишь тыкая микрофоном в желающих спросить. Наконец, когда лес рук поредел, взметнулась рука замдиректора.

— Please, mister Raugs, your question, [5] Пожалуйста, мистер Раугс, ваш вопрос (Англ.). — передал чаирмэн микрофон Мартыньшу. Высокий и лысый, Раугс возвышался над залом словно учитель над первоклашками, разговоры и перешептывания сразу стихли.

— Дамы и господа, — начал он по-английски с характерным американским акцентом. — На правах заместителя директора института, я бы хотел извиниться перед всеми вами за выступление моего коллеги. К сожалению, мы сейчас увидели наглядный пример того, как еврофонды тратятся на псевдонаучные исследования…

Холодный пот выступил у меня между лопатками. Я ожидал чего угодно, вплоть до того, что он выскочит с маркером к доске и будет доказывать ошибочность формул, но такого… Поймите правильно, в академической среде случается всякое, но какие бы неприятные слова не говорились по поводу того или иного исследования, люди никогда не переступали некоторых этических границ. Публичное заявление о псевдонаучности доклада на международной конференции в купе с обвинением в нецелевом расходовании средств было грандиозным скандалом, аналога которому я не мог припомнить.

Старик молча выслушал выступление Раугса. Когда замдиректора опустился на свой стул, в зале повисла мертвая тишина — никто не знал, как себя вести. Как-то странно кашлянув, шеф вдруг покачнулся и, положив руку на грудь, медленно сполз на пол. Какая-то сила меня подбросила вверх, плюнув на приличия, я перепрыгнул через стоящий впереди стул и подбежал к нему. Дрожащей рукой старик пытался расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки под узлом галстука. Я быстро освободил узел, вырвав пуговицу с корнем. Словно рыба, выброшенная на берег, шеф хватал ртом воздух, пальцы на груди смяли рубашку, будто хотели содрать кожу.

— Срочно скорую, — заорал я так, что сразу несколько человек, бросившихся к нам, схватились за телефоны. Не зная, что делать, я лишь расстегнул старику пиджак, придерживая ему голову, чтоб она не лежала на полу.

— Петя, — прошептал он по-русски. — Наклонись…

Я опустил голову, приблизив ухо к его губам.

— Докажи им, что мы правы, — продолжил он чуть слышно. — Собери генератор…

— Тише, Янис, тише, — пробормотал я. — Не волнуйтесь об этом сейчас, просто дышите глубже.

— Собери ген… — захрипел он и, выгнувшись дугой, затих.

— Мать вашу, где же скорая?!! — Заорал я, надавливая скрещенными ладонями на грудную клетку.

Что было дальше, я помню плохо. Кажется, я делал шефу искусственное дыхание, потом появились люди с носилками, кто-то что-то говорил. Более-менее связно я стал мыслить лишь тогда, когда заплаканная Дайга, с черными кругами размазанной туши под глазами, влила в меня рюмку коньяка. Закашлявшись, я глотнул обжигающей жидкости, почувствовав, как по пищеводу она скатилась в желудок, и оглянулся вокруг. Наша лаборатория.

— Куда его увезли? — Спросил я девушку после того, как откашлялся.

— В Страдыня [6] Университетская клиническая больница имени Паула Страдыня — одно из крупнейших амбулаторных и стационарных медицинских учреждений в Риге. Больница также является медицинским научным и образовательным центром. , - всхлипнула она.