Андрей Двинский - Структура

— Брось ты эти новости слушать, — начал я разговор, пытаясь прощупать Федино настроение.

— Привет, Петя, — почему-то вздохнул он. — Писец настал России.

— С чего бы? — Усмехнулся я.

— Этот «лунтик» Волков просрет все, что Бутин создал, вот увидишь.

Вот значит, какая у нас печаль сегодня. Ну ладно.

— Грош цена всем этим достижениям, если их сможет спустить в унитаз один единственный неудачный президент, — высказал я ему свое мнение. — Посмотри на Штаты. Какой бы президент ими не управлял, они все равно ставят весь мир в позу пьющего оленя.

— В логике тебе не откажешь, — снова вздохнул он. — Давай помянем шефа.

Достав откуда-то два стакана и начатую бутылку водки, он налил каждый на треть и поставил один передо мной. Сев к верстаку на свободную табуретку, я отодвинул стакан в сторону и посмотрел Макарову в глаза.

— Дядя Федя, послушай меня внимательно, — внятно произнес я. — Меня в пятницу поймал директор и сказал, что наш проект закрывают. Понимаешь, что это значит?

Федор третий раз вздохнул и опустил голову.

— Зарплаты не будет.

— Вот-вот, — кивнул я. — У нас есть единственный шанс. Надо доказать, что мы правы — создать генератор D-поля. Причем срочно, пока решение не вынесено. Если мы сейчас начнем пить горькую, то завтра пойдем бутылки собирать. Понимаешь?

— Понимаю, — очередной раз вздохнул он.

— Я тебя в отпуск отпущу. Как только сделаем. На целый месяц. Но чтоб ни капли пока. Договорились?

— Сколько у нас времени?

— До конца недели. Сразу после праздников заседание комиссии, будет выноситься решение.

Макаров помолчал некоторое время, потом хекнул недовольно, аккуратно слил оба стакана обратно в бутылку, закрыл ее и поставил под верстак. Забирать ее с собой не было смысла, у Феди наверняка нашлась бы еще заначка. Как только я выйду из слесарки, он, конечно, выпьет. Но после разговора был шанс, что работу все ж сделает.

— Я понял тебя, командир, — кивнул он. — Что надо в первую очередь?

Ему три года до пенсии, подумал я. Если я его выгоню, сопьется совсем. А здесь мне придется мучиться с ним все это время. Как быть?

— В первую очередь нужна защита. И нужна она через час. А до вечера надо сделать корпус D-камеры.

— Сделаю, — кивнул он. — Да, в принципе, все готово, только по мелочи осталось доделать кое-где.

— Вот и доделай их. Я жду тебя в «чистой» [11] Помещение, в котором поддерживается необходимая для экспериментов чистота воздуха. Она достигается с помощью таких мер, как фильтрация воздуха, повышенное давление в помещении и др. В зависимости от класса помещения, лимитируется количество частиц и микроорганизмов в 1 кубометре воздуха. При необходимости могут контролироваться и другие параметры, например, влажность, давление и температура. , - поднялся я.

— … по мнению лидера национального объединения, террористические акты в Риге и Даугавпилсе могли организовать пророссийски настроенные элементы… — продолжило радио.

Проходя мимо приемника, я выдернул из сети вилку питания.

— Можно я у тебя радио возьму? — Спросил я его, забирая бумбокс, который уже пару лет безвылазно стоял в слесарке. — Хочу проверить, как D-поле влияет на радиоизлучение.

— Хм, — Федор, мягко говоря, был слегка ошарашен моей наглостью. Но я знал, что делал. Две горячие политические темы, которые постоянно мусолили журналисты, обязательно увеличат количество спиртного, которое будет принято Федором, едва я выйду за дверь. — Бери, раз надо.

Хорошо, что он в интернете не сидит, подумал я, выходя из слесарки и двинувшись к чистому помещению. Электронный замок мигнул зеленым глазом. С силой толкнув дверь, я зашел внутрь. Чтобы избавиться от пыли, здесь поддерживалась избыточное давление. Сняв туфли и свитер, я перелез в специальный халат, надел стоящие здесь тапки и одноразовую шапочку.

Каркас генератора стоял на большом столе, посередине чистого помещения. Внешне он представлял собой пустотелый бериллиевый шар, в котором было проделано несколько отверстий. Переодеваясь, сквозь стеклянную дверь я видел, как Данила с Анцисом прикручивают к нему небольшой столик, на котором были укреплены несколько лазеров. Застегнув халат, я нацепил маску и через шлюз прошел внутрь помещения.

— У моей знакомой дочка погибла, — говорил Анцис глухим, из-за маски, голосом. — Двадцать два года девчонке. Собралась в Кулдыгу к родителям, приехала на автовокзал, и в этот момент взорвался поезд. Ее горящим бензином и накрыло…

— Жесть какая-то, — ответил Данила, закрепляя на столике бимсплитер. — Даже не представляю, кому понадобилось здесь такое творить.

— Пророссийски настроенным элементам, конечно, — невесело усмехнулся я, усаживаясь за компьютер. — Отражатель поставили?

— Да, — ответил Данила.

— Вот ты смеешься, а ведь действительно есть те, кто хотел бы присоединить Латвию к России, — глухо пробурчал Анцис. — Разве не так?

— Может и есть, — не стал спорить я, регулируя с клавиатуры движение отражателя. — Только терактами никого ни к кому присоединить нельзя. А ты, кстати, не задумывался, почему такие люди есть?

— Почему? — спросил Анцис, включая настроечный лазер.

— Вот ты представь, — я ввел параметры мощности. — Ты родился здесь, живешь ты в стране, говоришь на своем языке. Вдруг меняется власть, и та часть страны, где ты жил, объявляет о независимости. Но это полбеды.

Анцис поднял на меня взгляд, ожидая продолжения.

— Тебе вокруг все говорят, что ты оккупант. Что язык, на котором ты говоришь с детства — чужой. Тебя лишают гражданства и штрафуют за неиспользование языка, который тебе никогда не был нужен, потому что на нем в твоем окружении раньше никто не говорил. — Я настроил параметры D-поля, вытащив из лабораторной сети нужный файл. Анцис запыхтел, прикручивая крышку отражателя. — Как ты считаешь, это твоя страна? Будешь ли ты патриотом такой страны?

— Но ведь была оккупация! — Убедительно произнес Каулиньш, подсоединяя провода управления к приводу.

— А человеку насрать, была она или нет, — ответил я, включая поиск устройств. — Он персонально никому ничего плохого не делал и никого не оккупировал. Он просто жил в тех условиях, в которые его судьба поставила. Даня, включи зеленый лазер, пожалуйста, — отвлекся я. — Понимаешь, Анчи, получается, что он несет ответственность и лишения за то, чего не делал. А это — несправедливость.

— Но ведь он может выучить язык, стать гражданином, интегрироваться в латышское общество — это ведь не так сложно…

— Может, — кивнул я, настраивая параметры привода. — Многие так и сделали. Но с ними поступили несправедливо, вот в чем дело. А несправедливость — это такая штука, которая никогда не забывается. И не прощается.