Владимир Горбачев - Торжество побежденного

Эти миамы были какие-то другие, непохожие на виденных ранее — он даже не сразу понял, что это они. Прежде всего они были совершенно белые — молочная белизна их тел резко выделялась на фоне быстро темневшей земли. И потом, он видел быстрых, ловких, самоотверженно сопротивлявшихся — эти же были совершенно неподвижны, застыли, подняв вверх растопыренные щупальца, наподобие цветка. И было еще что-то… Да — они словно стали меньше. В чем дело? Он напряженно всматривался, стараясь понять, сгущавшаяся темнота мешала.

Внезапно стало светлее. Этот свет шел не с закатного неба — светились сами миамы. И этот свет быстро насыщался цветом, краски словно шли из земли, чтобы, скользнув по телам, уступить место следующим: вслед за нежно-сиреневым спешил лиловый, потом изумрудно-зеленый, зелень становилась ярче, гуще, и в этот момент он понял, что необычного было в этих миамах. Они не стояли на земле — они росли из нее. Он различал светящиеся отростки (корни?), уходившие в почву.

Они все еще были неподвижны, только цвет менялся, все быстрее: голубой — бирюзовый — синий — фиолетовый, он сгущался, уходя в черноту, сливаясь с ней, и вдруг — новая вспышка, но не белая, а ярко-зеленая. В этот момент пришли в движение щупальца. У каждого по-своему, каждое отдельно, но в едином ритме — это было похоже на танец. И что-то происходило со стволами, они тоже двигались — росли? или выбирались из земли? Стремясь рассмотреть получше, он приподнялся — и внезапно все остановились и обернулись к нему. У миамов не было лиц, не было глаз, но впечатление было именно таким: они глядели на него, они его видели.

Он вскочил и бросился назад. Не останавливаясь, проскочил — как сквозь огненно-ледяную воду — силовую завесу, в два прыжка преодолел пустое пространство и нырнул в траву. Согнувшись, то и дело меняя направление, бежал, ощущая на своей спине безглазый, изучающий, безжалостный взгляд — скорей, скорей! Нога, запутавшись в траве, подвернулась, и он упал плашмя.

Было тихо. Никто за ним не гнался. Он почувствовал, что смертельно устал. Лежать бы вот так, не двигаясь, на жестких стеблях, на мокрой земле, упираясь больным коленом в какой-то камень — пусть! Но где взять воду? Без воды он погибнет, сойдет с ума. Он с трудом поднялся, сделал несколько шагов, потом сообразил, что не знает, в какую сторону надо идти. Он поднял голову. На угольно-черном небосклоне виднелись два диска. Один маленький, величиной с монету, сиял высоко в небе, другой, покрупнее, слегка обрезанный с краю, стоял над самым горизонтом. «Ага, — сказал он, — вышла Мария, значит, значит…» Он долго не мог понять, что же это значит и в какой стороне искать ручей, потом все же решился и пошел.

«Значит, они могут укореняться, — размышлял он, пробираясь сквозь траву (здесь она росла реже, идти стало легче). — Но почему этого никто не наблюдал? Об этом не говорится ни в одном справочнике. И Росс об этом не пишет. Может, это не миамы? Но нет, я же ясно видел — это они. Возможно, существуют две разновидности? Или даже больше. А может, это часть их жизненного цикла? И еще это поле. Человек бы не поставил такое слабое. С нашей точки зрения оно неэффективно. Значит, это они?»

Под ногами чавкало все сильнее, потом он увидел внизу что-то блестящее, и прежде чем понял, что это, ноги погрузились в лужу. Впереди среди травы, отражая свет обеих лун, тоже блестела вода. Он не в силах был больше ждать: опустившись на колени, зачерпнул полную пригоршню, потом вторую, пятую… Вода отдавала гнилью и чем-то едким, почти наверняка она кишела смертельно опасными микробами, но как трудно было остановиться! Он поднялся, чувствуя себя значительно лучше. Теперь выбраться к скалам — да нет, хотя бы где посуше — и спать.

Шорох в траве заставил его обернуться. Кто-то, не слишком скрываясь, быстро приближался к нему. Он включил фонарик. В луче света застыло существо размером с крысу, с гребнем на спине. Оно раскрыло пасть, блеснули мелкие острые зубы. Свет задержал его лишь на секунду — крысоящерица бросилась вперед. Инспектор выхватил бластер, нажал на спуск — мимо! Вторым выстрелом он поразил зверька. Но тут же услышал шорох с другой стороны, в свете фонаря блеснули уже две пары глаз. «Сколько же вас…» — пробормотал он. Держа бластер наготове, стараясь избегать густых зарослей, он направился прочь. Он не знал, в какую сторону идет, было все равно, лишь бы кончилось болото, в котором обитали эти мерзкие существа. Они шли за ним по пятам, однажды бросились, но он уложил двоих выстрелами, остальные отступили. Заряд бластера вот-вот кончится, и что тогда?

Наконец стало посуше, местность повышалась. Он прибавил шагу, трава кончилась, впереди темнел небольшой холм. Под ногами уже не чавкало, а упруго пружинило — мох, наверное. Он обернулся — там, где кончалась трава, горели красные бусинки глаз. Крысоящерицы не преследовали его, видимо, опасаясь открытого пространства. Что ж, отлично. Правда, ноги погружались в мох все глубже, это было неприятно, но должно же это когда-нибудь кончиться, тут же возвышенность, должны быть…

Внезапно левая нога, прорвав мягкое, упругое, провалилась, и тут же ее словно охватило огнем. Он рванулся, освобождаясь — и правая нога разделила участь левой. Этот мох был как будто пропитан кислотой, кожу жгло, и при этом отвратительно податлив, не на что опереться, он провалился уже выше колен. Он включил фонарь. Пористая, похожая на поролон масса окружала его, и эта масса двигалась, вздувалась, образуя вокруг него нечто вроде воронки. Но это же вовсе не мох! Это… это… Огромный гриб — вот что это! Он выхватил бластер и направил луч себе под ноги. Ядовитые нити, охватившие его ноги, съежились и опали, но площадка, на которой он стоял, погрузилась еще больше, так что края воронки оказались выше его головы — гриб поглощал его. Поняв свою ошибку, он направил ствол бластера вверх: сжечь эту дрянь, не дать ей сомкнуться. Но луч, не описав и половины круга, потух — заряд кончился. Он был обречен. Через несколько минут гриб сдавит его, задушит и будет переваривать, как переварил, наверное, уже не одну несчастную ящерицу.

Наверное, края воронки уже сомкнулись. Он не видел этого: действуя бластером, как простым куском железа, он кромсал наступавшую на него массу. Это было бесполезно, но хоть что-то, хоть так…

Неожиданно что-то изменилось. Сдавившая его ядовитая масса отступила, воронка расширилась, он снова видел лунный свет. Гриб оседал, разрушался, опускаясь вместе с ним, он потерял равновесие, упал, левую руку тоже обожгло, фонарь погас, но это уже было не важно — гриб таял, как снег на сковородке, он лежал на камнях, и кто-то бородатый — наверное, тот техник с базы — склонился над ним, они все же нашли его, они…