Владимир Горбачев - Торжество побежденного

— А вы? — нечто большее, чем чувство долга перед раненым, заставило его склониться над завоевателем Анны. — Я вас вынесу.

— Нет, я… я останусь… больше незачем… может, еще уложу тройку-другую… Иди, пора…

Панель отошла вверх, открыв отверстие, ведущее в вентиляционную трубу. Лаз был узким, он едва помещался. Приходилось ползти, извиваясь всем телом, как змея. Он полз, выбившись из сил, останавливался, снова полз — пока не очутился у решетки, державшейся всего на двух болтах. Он снял ее и повис в отверстии на руках, прикидывая расстояние до пола — было довольно высоко. При падении ударился больным коленом, скорчился от боли, но при этом внимательно огляделся. Никого не было. В тусклом свете (лампы горели уже в треть накала) блеснуло стекло — флайер. Он забрался в кабину, запустил двигатель, попытался дистанционно открыть люк — безрезультатно. Снова вылез, с замирающим сердцем — а вдруг заклинило? — взялся за рукоятку штурвала. Один оборот, другой… Вращать было тяжело, в механизм словно песка насыпали. Люк не двигался. Уже ни на что не надеясь, он сделал еще несколько оборотов — люк дернулся и нехотя пополз в сторону.

После полумрака корабля снаружи показалось необычайно светло. Мелькнули, уходя вниз, ангар, ущелье, словно закрашенное черным. Он сделал круг, определяя направление на базу, и в это время заметил внизу блестящее пятно. Это был флайер. Он летел низко, слишком низко — так и хотелось крикнуть: «Берегись! Возьми выше!» — и при этом двигался рывками, неуверенно, чересчур резко поворачивая и норовя завалиться на крыло. Некоторое время он следил за ним. Описывая над ущельем круги, двигаясь все так же неуверенно, нижний флайер постепенно набирал высоту. Он мог бы сбить его ракетой. Вполне мог бы. Табло засветилось, информируя, что курс выбран, и запрашивая следующую команду. Он дал команду «вперед».