Владимир Горбачев - Торжество побежденного

— А личная карточка — разве ее не было? — спросил инспектор.

— В том-то и дело — ни карточки, ни жетона, ничего.

— От чего он погиб?

— Лучевой удар. Да вы сейчас сами увидите.

Струманти открыл тяжелую дверь, из которой пахнуло холодом. Низкое помещение было тесно заставлено металлическими шкафами и стеллажами.

— Мы не знали, куда его положить — ведь у нас нет соответствующего… — Он словно оправдывался. — Пришлось освободить один из холодильников. Вот…

Один из сопровождавших открыл дверцу шкафа, и вдвоем с начальником они выкатили носилки.

Лежавшему на них человеку можно было дать лет 25, а можно было и 30 — обритый наголо череп и искаженное судорогой лицо скрывали возраст. Он был одет в комбинезон непривычной буро-сиреневой расцветки, на ногах — тяжелые ботинки. На левой стороне груди ткань комбинезона обуглилась и местами рассыпалась.

— Вы его осматривали? — спросил инспектор. Начальник экспедиции пожал плечами:

— Нет, мы хотели дождаться вас… Замерзшая молния не поддавалась, приходилось греть ее в руках. Там, куда пришелся удар — совсем рядом с сердцем, — оплавленная ткань крепко пристала к телу, одежду пришлось разрезать. Стало видно, что погибший был не только молод, но и силен. Широкая грудная клетка, крепкие мускулы говорили об упорных тренировках; осмотрев кисти рук, инспектор подумал, что тренировки были достаточно специфическими.

— Крепкий парень, — заметил Струманти. — Он похож скорее на пилота, чем на ученого, вам не кажется? Да, как же я забыл?!

Он повернулся к одному из шкафов, повозился с кодовым замком и протянул инспектору блеснувший сталью предмет.

— Это мы нашли рядом с ним. Наверное, его убили из такого же, как вы думаете? А может, даже из этого?

Это был бластер Е-16 с зарядным устройством на полчаса боя. Такое оружие было на строжайшем учете, им пользовались очень немногие.

— Вы когда-нибудь видели, как он действует? — спросил инспектор и, не дожидаясь ответа, пояснил: — Едва заметное отверстие — и все. Это ведь лазер. Нет, причина смерти была иная. Кто на базе сможет провести вскрытие?

Люди переглянулись. Один из них пожал плечами:

— Я врач, могу делать операции, но я никогда…

— Придется вам, ничего не поделаешь. Меня интересует прежде всего причина смерти, еще возраст, какие-то специфические особенности — полученные ранее травмы, перенесенные операции, что-то, связанное с родом деятельности. И еще необходимо проверить содержимое желудка и кишечника.

— Кишечника?

— Да, я хочу знать, чем он питался. И еще вот что, — он повернулся к руководителю экспедиции, — ведь у вас есть геолог или химик?

— Химика сейчас нет, но коллега Исикава может…

— На подошве ботинок есть кусочки почвы. Может быть, ваш геолог сможет определить, откуда они. Ведь вы изучали состав почвы; кажется, даже карта есть?

— Да, действительно, можно попробовать.

— И последняя просьба: кто-нибудь может показать место, где его нашли?

— Я могу показать, — отозвался бородач, чье лицо показалось инспектору знакомым.

Когда вышли наружу и инспектор увидел оранжевое солнце, клонившееся к закату, он словно впервые почувствовал, что находится не на Земле и не на станции, где работал последние месяцы, а на другой планете. Было приятно идти, чувствуя, как проминается под ногами земля; у инспектора возникло дурацкое желание пробежаться вприпрыжку.

— Вот здесь, совсем рядом, Круцке только вышел и видит — лежит… — Объяснения бородача соревновались в скорости с его ногами, и никто не хотел уступать; инспектор вспомнил, где видел его лицо — на экране визора.

Место, где обнаружили тело, было огорожено яркой лентой. Инспектор перешагнул ее и присел на корточки. Почва здесь была каменистой, следы едва заметны.

— Я в тот день дежурил, — продолжал свой рассказ бородач, — вдруг вижу, Круцке бежит и кричит. Я не знал, что и думать, приготовился уже дать сигнал тревоги…

— У вас установлено круглосуточное дежурство?

— Да, еще с первой экспедиции. Хотя тут некому нападать — только ящеры, но их мало, — но так заведено. Телекамеры, локаторы, дежурный на пульте — все как положено.

— И вы ничего не заметили ночью?

— Видите — здесь склон? Это место не наблюдается с базы.

— С того дня шли дожди?

— Нет, ни одного.

— Значит, эти следы были уже тогда?

— Какие — вот эти? Нет, знаете, это мы с Круцке. Мы ведь сначала подумали, это кто-то из наших, перевернули, и только тогда…

— Он лежал лицом вниз?

— Да. Руки вытянуты вдоль тела, странно так, никогда не думал, что убитые так лежат. Но мы подходили только с этой стороны, вот здесь. Потом Струманти велел все огородить, и уже никто не подходил.

— Хорошо, а вот эти полосы — откуда они?

— Какие полосы? — Бородач был явно озадачен. — Не знаю. Я их не видел.

— Тело лежало здесь?

— Да, это я обвел контур, я видел в кино, что полиция так делает.

— Правильно сделали.

Инспектор приподнялся и, не отрывая взгляда от едва заметных бороздок, прошел вдоль них. Однако через несколько метров почва стала совсем жесткой, на ней уже ничего нельзя было заметить.

— И никаких следов… — пробормотал инспектор, ни к кому не обращаясь. — А вы не помните, где лежал бластер?

— Почему не помню? Я же обвел.

— А, вот это. Извините, я не понял. Рядом с головой. Странно, правда?

— Может, он его выронил, а потом упал?

— Да, лицом вниз, держа руки по стойке «смирно»… Что ж, здесь, кажется, все.

Он огляделся и спросил, указывая на группу вавилоидов, вздымавшихся в километре от базы:

— Скажите, это там поселение миамов, о котором говорится в отчетах? Площадка, на которой происходил контакт, и построенная ими стена?

— Да, площадка там. Стенды, сооруженные Россом, до сих пор стоят. И стена на месте. А вот поселка больше нет.

— Как нет? В сообщениях об этом ничего не говорилось!

— Помните, когда вы начинали посадку, я выходил с вами на связь? Я тогда сказал, что у нас стало еще хуже. Так вот: вчера миамы ушли.

— Ушли? Куда?

— Вчера вечером несколько человек решили еще раз попробовать поговорить с ними. Забрались на стену — никого. Перелезли, подошли поближе — пусто. Тогда они залезли внутрь, чего уже давно никто не делал, — и там никого. Все ушли! Может, утром, может, ночью, а может, еще позавчера вечером — неизвестно. Почему, куда, зачем — никто не знает. У всех, особенно у ребят из группы контакта, похоронное настроение. Так все хорошо шло — и вот…

— Может быть, вы были слишком назойливы? Нарушали установленную ими границу?

— Нет, только однажды, сразу после сооружения стены. Поскольку они продемонстрировали ярко выраженную негативную реакцию, было решено больше попыток не предпринимать. А через несколько дней нашли этого… убитого. Тогда вообще все и думать забыли о каком-либо контакте. Нет, мы не давали никаких поводов.