Владимир Поселягин - Я из будущего

– Куришь?.. Это правильно, вредная привычка. А я закурю, – выпустив облачко дыма в небо, он внезапно спросил у меня: – Как думаешь, это война?

Надо сказать, вопрос выбил меня из колеи своей логичностью. Я осмотрелся, пнул осколок авиабомбы, что валялся под ногами, и широко развел руками, указывая на то, что царило вокруг, с иронией спросил:

– А что, есть другие версии?

– Значит, война, – сплюнул тот и с тоской и каким-то странным непониманием пробормотал: – Договор же у нас о ненападении, как же так?

– Да ладно, Ваня, наши сейчас так вдарят, пух и перья полетят от немца.

Заметив, как я хмыкнул на эти слова помощника милиционера, сержант на меня покосился и сказал с вопросительной интонацией:

– Что-то я не заметил, что начавшаяся война тебя ошарашила или выбила из колеи. Что-то ты слишком спокойно все воспринял.

– А что такого? Ну, война, ну, смерть вокруг. Дело привычное.

– Воевал, что ли? – прищурив один глаз, спросил сержант.

Подумав, я кивнул:

– Финская, от начала до конца. Младшим сержантом закончил, наводчиком зенитной пулеметной установки в стрелковой дивизии.

– Такой, что ли? – указал сержант на две подвывающих моторами «полуторки» со счетверенными пулеметами в кузовах и расчетами. Одна машина встала у здания вокзала, расчет тут же стал готовить оружие к бою, другая проехала дальше и завернула за угол. Где встала, мы уже не видели.

– Не-е, у нас ДШК были. Семь штук в батарее. Причем я попал на экспериментальный образец. У наших бронекатеров такие, на корме стоят. Спаренные зенитные пулеметы, ДШКМ называются. Вот и нам достался такой на зенитной треноге. Тяжелый, зараза, позицию менять умаешься, но работал как часики. Финны счастливы были, когда его голосок слышали, никогда у них без потерь не обходилось, если он стрелял. Мы ему прозвище дали «Мясорубка».

– Много самолетов посбивали?

– Да мы их и не видели, так повезло. Пару раз пролетали в стороне, да их наши соколы отогнали. Нет, наши командиры использовали нас на преодолении линий заграждения. Мы по амбразурам дотов били, чтобы пехоту поддержать и погасить огневые точки. За три месяца у нас из расчета трое выбыли, кто по ранению, кто погиб. Тут выяснилось, что я могу вести снайперский огонь, все пулеметы в дотах замолкали, когда я вел на подавление, так и оставили наводчиком. Даже звание присвоили, но это перед окончанием войны было.

– Не молод для финской-то?

– Да мне семнадцать было, когда она началась, – хмыкнул я. – У соседа документы украл, он на два года старше, и пошел добровольцем. Семье не сообщал, меня, оказывается, пропавшим объявили, милиция искала. Я же не сообщал, где я, не хотел, чтобы домой вернули. Правда, что воевал, так и не сказал, соврал, что на юга ездил. У мамы сердце больное было, беспокоить не хотел. Зря только, все равно чуть позже отошла.

Мой печальный вздох совпал с еще одним взрывом на станции. Там постоянно что-то взрывалось и горело. Нас защищало старое кирпичное строение, которое закрывало от взрывной волны, поэтому лишь в очередной раз тряхнуло, отчего сержант выругался. Рассказывая эту историю, я отслеживал реакцию обоих слушателей. То есть просто тренировался на них. Про финскую я знал чуть больше, чем про отечественную, почитывать любил, особенно альтернативную историю, но фанатом не был. Мне как-то попалась книга про финскую войну, прочитал, что-то закрепилось, вот и выдавал дозированно информацию. Кстати, если кто-то думает, что я могу вспомнить все из своей прошлой жизни, то разочарую, с такой проблемой я не раз сталкивался, это одна из моих тайн. Один из минусов переселения в новое тело. Обычно как, ставят человеку сеть, и та помогает ему вспомнить даже то, что он давно забыл. Как первую книгу читал, как болел в детстве – ну все. Со мной тоже такое могло быть, если бы это тело не было у меня вторым, так что то, что я помнил перед переселением, у меня осталось, а если я что-то знал, но забыл, ожидать озарение-воспоминание не стоит, не вспомню, так как это воспоминание осталось в прежнем теле.

Особо фантазировать не стоит, может, я что и знал по мелочи, но многое просто нет, и не хотелось бы спалиться на таких вот мелочах. Одним словом, мне нужны знания местных солдат и офицеров. Да знаю я, знаю, что таких пока нет. Командиры и бойцы, да красноармейцы. Так вот, возможность, благодаря оборудованию Древних, добыть нужные знания, у меня имеется. Вот ею и воспользуемся. Потом, чуть позже, сейчас просто времени нет, да и того, у кого можно эти знания взять.

– А лейтенанта этого где нашел? Почему у него ножевое ранение?

Я даже с некоторым облегчением вдохнул, все ждал, когда тот бдительность проявит. Вроде немолодой сотрудник, к тридцати подходит, а делом заняться не хотел, или просто не до того ему было. Вон что вокруг творилось.

– Да случайно получилось. Пробегал мимо участка одного и увидел, как выходящего из дома лейтенанта поджидают с ножами трое местных. Даже крикнуть не успел, как те его ударили. Пришлось через забор перемахивать, чуть штаны не порвал, и отбивать его. Те ногами пинали летеху. Меня не заметили сразу из кустов вишни, сопротивления не оказали, я со спины налетел. В общем, раскидал их, подхватил командира на руки и сюда рванул.

– Надо быстрее на место преступления вернуться. Преступники же разбегутся, – заволновался сержант и бросил окурок на старую брусчатку, раздавив его носком сапога.

– Не разбегутся, – криво усмехнулся я. – Я после финской серьезно самбо занялся, у меня учитель бывший осназовец был. Боевые удары показал. В общем, один удар – один труп. Не разбегутся. Злой я был.

– Собакам собачья смерть, – сказал помощник сержанта, бросив окурок на землю. Он, как и милиционер, слушал с немалым вниманием.

Тут из соседнего здания заорали, подзывая сержанта, он заторопился, попросив:

– Нарисуй схему, где дом этот находится. Сергею отдай.

Посмотрев вслед бегущему сержанту, я покосился на его помощника.

– Сергей, – протянул тот мне широкую ладонь явно рабочего человека. Механик, к гадалке не ходи. Я такие руки навидался, сам в прошлом механиком был. – Брата Ваней зовут. Кирпичниковы мы.

– Так вы братья? – удивился я, не заметив сходства в них, и сам представился: – Валентин. Иванов моя фамилия.

– Не похожи? – усмехнулся тот. – У нас отец один, матери разные. Брат в деревне участковым работает, а сюда на совещание прибыл, у меня ночевал. А тут война. Я в мастерских железнодорожных работаю. Мне спешить надо. У тебя есть на чем нарисовать схему?

– Нет.

– На мой блокнот и карандаш. Всегда ношу их с собой, нужная вещь.

Быстро рисуя участок, где произошло нападение на лейтенанта, если что, старуха не мое, я там больше на автомате работал, спросил у Сергея как бы невзначай: