Владимир Поселягин - Я из будущего

Разгрузившись, я подпер, как было ранее, дверь палкой и с пустым мешком потопал обратно в село. Нужно купить картошки, луку, да и других овощей из того, что есть, и, если есть, шкуру. Хотя бы старую для нар. Одеяло тоже не помешает. Лидия постоянно использовала дроидов для контроля окружающей обстановки. Так что группу окруженцев, что так же, как и я, выходила к селу по лесу, заметила сразу. Пока те изучали с опушки, есть ли в селе немцы, я вышел и направился к крайним домам. С первого участка меня послали, а вот во втором я договорился о продаже полмешка прошлогодней картошки, пары кило лука, кило чеснока, а вот от репы отказался, мне она не нравится. С полным мешком я отправился обратно. Все, финансы почти ушли, шкуры не нашел, и лишь удалось купить чистое, но старое одеяло с прожженной дыркой в одном углу. Пойдет пока как покрывало, а там посмотрим.

Возвращаясь, я заметил цепочку окруженцев, идущих в село, и местного милиционера, что их встречал на околице. Там среди бойцов было несколько раненых, и один серьезно, судя по тому, что его на носилках несли. В селе был фельдшерский пункт, я его видел. Если чего не хватает, помощь вызовут, телефонные провода в селение заходили.

Вернувшись к обеду в сторожку, я все овощи всыпал в ту нишу на пороге. Как раз хватило, чтобы все убрать. Дальше просто, сварил рыбного супа. Почистив картошки, отмыл ее, нарезал и бросал в котелок с уже булькающей водой. Туда лук, ну и вывалил одну банку рыбных консервов. По запаху очень неплохо. Пару горошин перца и лавровый лист бросить я не забыл, как и посолить. Отличный суп вышел. Пообедал остатками уже зачерствевшего хлеба. Остальное убрал, оставив на столе. Хватит на вечер, все сразу я не съем.

До вечера я занимался своими делами, после чего лег на расстеленное на нарах одеяло, под него было сено подложено, и спокойно уснул. Дверь я закрыл на задвижку изнутри, но Лидия продолжала меня охранять.

Следующие два дня я занимался тем же, готовился к долгому ожиданию в этом лесу, фиг его знает, когда работорговцы появятся над этой стороной планеты. Лидия их пока так и не зафиксировала.

Фронт все же рухнул и, судя по гулу артиллерии, немцы ушли глубоко в тыл к нашим и продолжали дальше уходить. Мы остались глубоко в тылу у немцев. На первый день я развлекался охотой, забил кабана, часть мяса закоптил, да там и было немного, а большую часть отнес в село. Немцев еще не было, так что деревенские охотно обменяли мясо на картошку, лук и, главное, пару матрасов, подушку и пару одеял. Палюсь перед местными, ну да ладно, это мой лес.

За эти пару дней раза три на мою сторожку чуть не натыкались окруженцы. Их тут много шлялось, шли в основном в сторону своих. Приходилось пугать, чтобы они обходили мое временное жилище по большому кругу. Форма пехотинца вермахта срабатывала всегда. Орал: «Хальт!» – и те уносились прочь, думая, что наткнулись на охранение стоявшей на отдыхе немецкой части. Так что за это время ни одного окруженца рядом со сторожкой так и не появилось. Местные тоже тут не мелькали.

На пятый день меня скрутила скука. Я уже все окрестности оббегал, изучая, пару раз на кроликов охотился. Нашел целый выводок в лесу, видимо сбежали или кто-то выпустил, вот и развелись. Крольчатина пошла на ура, но все равно скучно, да и окруженцы почти перестали появляться в сфере моего внимания и контроля территорий. Вот в селе ситуация интереснее была. Местная власть сбежала, как раз когда я кабана менял на то, что мне было нужно. Теперь властью стал староста. Все по классике, как и положено, пастух из бывших раскулаченных по решению оккупационной власти стал главой поселения. То есть из обворованных государством крепких хозяйственников. Вот кого, кого, а таких раскулаченных я понимал. Тут горбатишься ни свет ни заря, поднимая свое хозяйство, и все ради чего? Чтобы красные идиоты развалили из-за незнания сельское хозяйство по всей стране и, чтобы спасти ситуацию, обратили внимание на таких вот людей, объявив их кулаками и грабя. Это, конечно, частично спасло от голода. Но не умерли от него одни, умерли другие, например, дети этого раскулаченного пастуха. Так что его стремление и злость я понимал, очень хорошо понимал и… даже одобрял. Добро всегда накажет зло, поймает и с особой жесткостью казнит.

С революции, привыкнув к грабежам, убийцы и воры продолжили делать то, что умели и к чему привыкли, так как ничего больше не хотели уметь. За что я уважал Сталина, так это за то, что он их большей частью перестрелял и пересажал, и правильно сделал. Сейчас к власти, конечно, приходили другие, но честно говоря, они мало чем отличались от прежних, так что выходить с ними на связь я не буду, даже в крайнем случае. Вообще не буду. От идиотов, бандитов, воров и других преступников, которые почему-то сидят не на зонах, а в кабинетах секретарей, нужно держаться подальше. Уж поверьте мне.

К советскому народу я особых негативных чувств не испытывал, в большинстве своем это честные, хорошие и в чем-то наивные люди, и ими, как ни пошло это звучит, управляют те, кто делать этого не должен. Но они это делают, скрывая свои ошибки и отправляя тех, кто о них знает только плохое, в Сибирь, на поселения или на многочисленные зоны. Всех недовольных, всех, кто проявил неблагонадежность к советской власти. Ведь она непоколебима и чиста, как белый снег. Тьфу на них, накипело.

М-да, изучая историю жизни этого старосты, я невольно пожалел его, да и тот как скотина себя не проявлял, в отличие от старост других сел или деревень. Была возможность сравнить. Видно, не сломался за все эти годы. Знал, что несколько раненых красноармейцев прячутся у местных, но не искал их. Пятеро полицаев под его рукой больше пили, а сам староста занимался своими делами. Кстати, очень даже неплохо занимался. Было видно, что он с немалым удовольствием руководил сельским хозяйством в селе, разогнав ненавистный совхоз и образовав что-то вроде фермы. Кстати, из конюшен и коровников совхоза он забрал себе двух коней, три коровы, восемь овец и шесть свиней. Ровно столько, сколько у него отобрали при раскулачивании, то есть когда его официально грабило государство. Дом его не сохранился, сожгли по пьяни студенты-агрономы год назад, когда их поселили в этой избе, ее председатель вроде гостиницы сделал, поэтому староста занял его дом. Все равно тот сбежал. Да и самого старосту в селе заметно уважали, это было видно. Советская власть тут чуть больше двух лет, но особо она себя кроме как репрессиями и жестким контролем своих законов ничем не проявила. Всех крепких хозяйственников вроде старосты два года назад, при освоении этих земель, раскулачили. Причем с немалой сноровкой и опытом, показывающим стиль жизни большевиков. Точно, что случилось с семьей старосты, я не скажу, при раскулачивании его сослали на поселения, но вернулся он три месяца назад один и, устроившись пастухом, просто исполнял свои обязанности. То, что его семья погибла от голода, было известно, но без подробностей. Это все, что я о нем знал. Понимаю, что мизер, но что есть, то есть.