Игорь Пидоренко - Спасти обязан

Родители были приятно удивлены моим видом после возвращения домой. Да к тому же от мысли поступать в институт я не отказался и вполне успешно прошел на факультет испанского языка. Это у меня еще романтика кое-где играла. Че Гевара там, Сальвадор Альенде и так далее. Впрочем, совсем не пожалел. Язык давался легко и впоследствии очень пригодился. Еще после зачисления нам сказали: «И не мечтайте стать переводчиками. Институт педагогический, вот в школы и пойдете». «Ну-ну», усмехнулся я про себя и оказался прав.

Училось легко и беззаботно. Можно было при желании вообще дурака валять, лишь бы сессии сдавал. Но для меня времена шалопайства закончились. Слишком прочно вошло в жизнь карате и все его окружающее. Так что и тут каждый день я находил время для тренировок. Нет, конечно, были и девчонки, и вино, и другие прелести студенческой жизни. И все же, ступив на путь бойца лучше с него не сворачивать.

Пару раз пришлось применить свое умение, но в основном задевать меня побаивались. Нашлось еще несколько человек, которые раньше немного занимались этим и желали продолжать. В партнерах недостатка не было, мне хотелось знать и уметь больше. Разными путями доставал переводные пособия по другим видам боевых искусств, изучал их. Это как с языками: если знаешь один-два, то следующие пойдут уже легче.

Появились видеомагнитофоны, а с ними фильмы Брюса Ли, Чака Нориса и прочих Сигалов. И, кроме того, изредка можно было раздобыть телеучебники. Конечно, если начинаешь с нуля, то ничего с помощью ящика не постигнешь. Изначально нужен учитель, тот, кто видит тебя со стороны, подсказывает, куда требуется идти, исправляет твои ошибки. А Рашид и был таким учителем. Его убили в какой-то национальной сваре в родном Ташкенте. Он не успел воспользоваться своим искусством. Пуля летит быстрее, чем двигается человек. Особенно, если это происходит для него неожиданно. Когда пришло письмо от жены Рашида, я напился вдрызг. Плакал, бил в стены комнаты ногами и ухитрился кулаком разгромить стол.

Как я и надеялся, в школе мои знания не пригодились. Что-то происходило в мире и стране, испанский язык все меньше изучался, и к окончанию института такого количества преподавателей espanol-а уже не требовалось. С легким сердцем мне и многим другим выдали свободные дипломы, предоставив возможность искать работу самим. Какое-то время пришлось поработать с кубинцами, приезжавшими стажироваться на наши заводы. Хорошие были деньки! Я коверкал кастильское наречие и обретал скорость разговора, когда смысл сказанного постигается только к концу предложения, а фразы завуалированы такими метафорами, что только пьяный их может понять в полной мере. Потом эта малина кончилась из-за глупой ссоры с местным пьяницей-гебешником, который возомнил себя царем и богом всей переводческой братии, работавшей тогда на химкомбинате. Пометался по каким-то конторам и, наконец, приземлился в конструкторском бюро, где изредка переводил скучнейшие технические тексты, а все оставшееся время представительствовал на стройках народного хозяйства или в селе. Тогда интеллигенцию не очень жаловали, припахивали в хвост и в гриву. Я, среди прочего, ухитрился окончить курсы сельских механизаторов и научился водить трактор, комбайн и даже бульдозер. Учился, между прочим, с отрывом от производства. То есть, все это время на работе мне исправно платили инженерский оклад. Тоже хорошо было, спокойно. А главное, никто не мешал заниматься настоящим делом. Правда, однажды на уборке, куда меня загнали в качестве комбайнера, несколько, так сказать, коллег, одурев от многодневных дождей, не позволявших выйти на поля, и дешевого сельповского портвейна пополам с местным самогоном, решили, что веду я себя слишком вызывающе, держусь высокомерно и чересчур размахиваю ногами, уединяясь в пустующем сарае. Они подобрали колья себе по руке и приготовились встречать меня, возвращавшегося из местного клуба, где сбрендивший киномеханик вдруг прокрутил «Легенду о Нараяме». Очень подходящий фильм для восьмидесятилетних старушек и сопливых пацанов, собравшихся в зале. Протрезвевшего на следующее утро носителя в массы мировой киноклассики, рассказывали, отцы тех самых пацанов по-свойски поучили, чтобы знал, что следует показывать, а что нет.

И вот я в одиночестве возвращался на край села, где в большом старом доме жили все прикомандированные. Молодежь, едва закончив школу, стремилась улизнуть в город, так что даже приударить за сельской красоткой не представлялось возможным. Я шел, посматривал на затянутое тучами небо, с которого сыпался мелкий занудливый дождик и думал о чем-то своем. Скорее всего, о возвышенном, у меня тогда наступил период философского отношения к жизни. Этакий романтический путник под звездами.

Вдруг из-за кустов навстречу романтику вылезли пять темных, угрожающе сопящих фигур с дрынами в руках. Риторических вопросов, типа «Мужик, у тебя закурить не найдется?» или «Ты чего по нашей улице шляешься?», они не задавали, а просто, размахивая своим оружием, кинулись на меня. Смешное получилось зрелище, жалко только, что было уже темно и зрителей поблизости не случилось. Гнал я этих налетчиков по всем трем длинным улицам из которых и состояло, собственно, село. Один бухнулся в грязный утиный прудик, а остальные в конце концов попрятались по окрестным садам. Зашвырнув подальше трофейный кол, я с чистой совестью вернулся в дом прикомандированных.

Агрессоры появились только под утро. Долго совещались, а потом, поскольку и в этот день на поля выезжать было нельзя, отправили гонца в сельпо, и подсев ко мне поближе, предложили выпить мировую. Ну что же, я был не против. Они ведь, в сущности, были ребятами неплохими, только не любили, когда кто-то выпендривается. А мое постоянно ровное отношение ко всему происходящему и ежедневные занятия, да усиленное чтение не воспринимались окружающими иначе, чем выпендреж.

Наконец такая, достаточно беззаботная, жизнь мне надоела. И денег не хватало. Окольными путями я узнал, что, если постараться, то можно со знанием языка поехать подработать в какую-нибудь экзотическую страну. Требовалось, чтобы военкомат сначала послал представление на офицерское звание для меня, а потом организовал направление в соответствующие инстанции офицера-переводчика. С первым пунктом хлопот не было, существовал план по офицерам запаса, который военкомат обязан был выполнять. Я подходил по всем статьям: срочную отслужил, высшее образование имел, здоровьем бог не обидел. И достаточно быстро родился на свет новый лейтенант запаса.

Но вот дальше дело застопорилось. Не хотелось военкому никуда меня отправлять. Может, переводчики с испанского и здесь могли пригодиться. Только — кому? Памятуя о том, что кратчайший путь — прямой, я разыскал адрес приемной министра обороны и так ему и написал: «Дорогой товарищ маршал! Желаю принести пользу своей Родине там, где смогу применить знания иностранных языков». Ну, и тому подобный бред.