Кирилл Шарапов - Клинсмер (СИ)

Игнат появился минут через двадцать, молча прошел мимо нас и вытащил из машины еще одного бугая, сложил его ударом в поддых, потом подсечкой уложил на землю и стал месить ногами. Тот грамотно засунул голову между колен и попытался прикрыть локтями ребра. Это привело бывшего охранника в ярость и он переключился на почки. Я смотрел понимающе, парни наоборот замерли, ничего не понимая. Хлыст, было рванулся оттащить озверевшего сотрудника, но моя рука легла на его плечо.

- Это кровная месть, - произнес я негромко. - Эти убили его друга, убили жестоко. За то, что они сделали, они заслуживают смерти, правда, с моей точки зрения, то, что с ними делает Игнат, очень мягко. Если бы я был на его месте, они бы так легко не отделались.

- Кровная месть? - тупо переспросил Тарас.

Я лишь кивнул, тело у «Нивы» уже перестало шевелиться, а Игнат, хрипя сбитым дыханием, замер рядом.

- Добейте этого и поедем, - приказал я, садясь в свою машину.

За моей раздался одиночный выстрел, потом урчание двигателей.

- Жаль, еще двое погибли при минометном обстреле, - произнес Игнат, забираясь на заднее сиденье.

- Я понимаю тебя, - сказал я полуобернувшись, - но чтобы подобное было в последний раз.

- Я не садист, - прояснившимся взглядом произнес Игнат. - Просто тот первый рассказал, как умер Семен, и сдал еще одного выжившего, который и придумал моему корешу все эти круги ада, он у них главным палачом был, вот я и озверел. Но это больше не повториться.

- Я знаю, - произнес я. - Потому что если еще раз сорвешься, навсегда покинешь отдел. Ты понял?

- Да, все ясно, - раздалось у меня за спиной.

Так прошло первое крещение ООНКа. Через боль потерь, кровь, огонь родился ООНК, для меня эта ночь стала началом рассвета, признаком того, что все можно поправить.

Возвращение на базу прошло без происшествий, одна машина осталась на разрушенной базе наркуш, так, на всякий случай, пока на объект не приедут дознаватели малой дружины, после того, как они там прошуршат, решиться судьба бывшей мебельной фабрики. Когда мы выезжали из ворот, к ней подоспели два пожарных расчета и принялись тушить гараж. На обратном пути со мной связался Олег и доложил, что все отделы и блокпосты разблокированы, боевики просто отошли. Несколько раз меня запрашивал воевода, но Анна не знала, когда вернется группа, поэтому он приказал, как только мы вернемся, дуть к нему в управление. Что ж, все понятно. Я накрыл город тяжелыми стволами и ему требовалось обосновать подобное решение вопроса перед Князем. Но ехать к Дмитрию Игоревичу без информации, полученной от Бугра, который томиться у нас в отделе, будет не разумно.

- Все в порядке, товарищ майор, - доложила Анна, когда я появился в собственной приемной, - за время вашего отсутствия происшествий не было.

Девушка уже сдала Виктору бронежилет и автомат и заняла свое привычное место за секретарским столом. Олег командовал разгрузкой машины, Виктор принимал в арсенале трофейные стволы, Вега захваченные документы. Сергей сидел с Бугром.

- Это хорошо, - произнес я, - без пришествий - это хорошо. Воеводе пока что не докладывай, что мы вернулись. Я сначала хочу допросить Бугра и уже с полученными данными ехать к начальству.

- Так точно, - отдав честь, произнесла девушка, - еще будут указания?

- Сделай чего-нибудь пожевать и кофе.

- Через три минуты будет готово.

- Замечательно, я у себя в кабинете.

Усевшись в кресло, быстрым взглядом я окинул рабочий стол, закрыл уставшие глаза и с удовольствием вытянул ноги, автомат положил неподалеку, так, чтобы можно было дотянуться рукой. Постучав, в кабинет заглянула Аня, видя, что я не занят, тихо внесла поднос с бутербродами и большой чашкой ароматного кофе, поставила его предо мной и тихонько вышла. Я с трудом, но все же заставил себя открыть глаза, взялся за бутерброды и кофе, загрузил компьютер и, пробежав по камерам, осмотрел все помещения. Бойцы уже выгрузили трофеи и теперь под бдительным взором капитана сортировали их: бумажники в одну сторону, перстни и прочие золотые погремушки в другую. В арсенале хозяйничал Виктор, сортируя и проверяя новые поступления. Два бойца, приданные ему капитаном, носились из оружейки в тир и обратно, проверяя захваченные стволы. Я осмотрел камеры задержания, по моему приказу только брата Вики и бухгалтера упаковали отдельно, остальных, не церемонясь, запихнули в одну камеру. Проскакав по помещениям, обнаружил Бугра и стоящего напротив него Сергея в руке бойца дремала «валькирия». Наркобарон сидел на стуле, его руки были пристегнуты к подлокотникам наручниками. Бутерброды кончились, чашка с кофе опустела, а значит пора поговорить с главным.

- Анна, - нажав кнопку на селекторе, произнес я, - вызови Сергея, пускай ведет своего подопечного. Пора допросить его.

- Есть, - по-военному отозвалась девушка и отключилась.

Через три минуты дверь приоткрылась и в проеме показалась голова моей секретарши.

- Заводить?

Увидев мой утвердительный кивок, дверь распахнулась, и Сергей ввел невысокого, но крепкого мужика, лет сорока, с холодным взглядом, такой я видел лишь однажды в зоопарке, когда стоял возле клетки с волками. Он на секунду остановился на пороге, бросив на меня оценивающий взгляд, но Сергей, поторапливая, ткнул ему в спину стволом пистолета и наркобарон вошел в кабинет. Усадив его напротив меня, он вновь приковал его наручниками и застыл по стойке «смирно» за его спиной.

- Свободен, - произнес я, вставая, и направляясь к пленнику. - Тебя ждет капитан.

Сергей, не говоря ни слова, кивнул и вышел. Следом за ним на выход отправилась и Аня.

- Не торопись, мне могут понадобится твои профессиональные навыки, - остановил я девушку. Она кивнула и присела у Бугра за спиной.

Надо сказать, держался он хорошо, спокойно осмотрел кабинет, изучил меня, в панику не впадал, не кричал, не грозил немыслимыми карами, просто смотрел мне в глаза, а я в его. Если убрать его дорогой костюм, хорошую прическу, начищенные туфли, снисходительную улыбку, то останется то, что представляет собой Артем Васильевич Робов - зверь, нелюдь под человеческой личиной. Он должен ответить за тысячи загубленных жизней. Я судья и палач в одном лице, у меня нет к нему жалости, у меня есть жалость к его жертвам. Мне не нужно его раскачивание, свой приговор я уже вынес, мне нужно его признание, чтобы защитить свой дом от него и подобных ему. Камера за моей спиной направлена на него, меня она видит только со спины, зато записывает каждую морщинку на его лице. Роман в соседнем помещении следит, чтобы кроме главного интервьюера в кадр не попало ничего лишнего, на пленке мой голос будет изменен, а интерьер кабинета затерт. Никто кроме воеводы никогда не узнает, кто вел допрос зверя.