Юрий Киселёв - Новый дом

Странности, как известно, могут заканчиваться в любое время, переходя в неприятности. Именно эта мысль промелькнула в голове у Андрея, стоило ему заметить на каменном уступе, языком нависшем над звериной тропой, неподвижную кошачью морду.

«Не может быть! Настоящий барс!» — молнией пронеслось в голове Андрея.

Но нет, конечно же, это был не барс, хотя спутать было несложно — за исключением размеров, зверь действительно был безумно похож на земного горного кота. Несомненно принадлежа породе кошачьих, он имел мощное вытянутое тело с короткими толстыми лапами, оканчивающимися мохнатыми подушечками с явно выпирающими когтями, приплюснутой кошачьей головой с агрессивно прижатыми к затылку треугольными ушами, заканчивающимися очаровательными кисточками, розовато-белым носом в окружении пушистых длинных вибрисс, громадными круглыми зелеными глазами и полуоскаленной пастью с желтоватыми огромными клыками. Зверь замер в неподвижном напряжении, и только вибриссы на носу дрожали от возбуждения. Если бы не ослепительно белоснежная густая шерсть с тёмно-серыми подпалинами и длинный пушистый хвост, не уступающий по длине и пушистости хвосту земного барса, более всего кошак был бы похож на амурского тигра. И не только строением тела, но и, похоже, весом, ибо Андрей, определяя первоначальные размеры зверя, неправильно определил расстояние — зверь оказался от Андрея несколько дальше, чем это показалось с самого начала. В горах расстояния обманчивы, зверь затаился значительно выше тропы, и то, что поначалу можно было принять за барса, на поверку оказалось настоящим монстром весом никак не меньше полутонны, а возможно, и значительно больше.

Расстояние, как показали последующие события, было выбрано хищником не случайно — звериная тропа, по которой Андрей решил перейти ущелье, была давно облюбована им в качестве засады на обитающее в этом ущелье небольшое стадо горных баранов — данхоев [36]. Сейчас этим самым бараном в зеленых глазах кошака являлся Андрей. И Андрей это отлично понимал, замерев на тропе в полной неподвижности и глядя в зверю прямо в глаза, изгнав из своего сознания не только возможный страх, но и вообще любую осознанную мысль. Одно движение — и зверь бросится на добычу. Сейчас хищника сдерживал только ответный взгляд, несвойственный дичи, непонятный, и потому будивший осторожность…

Тягуче тянулись секунды, напряжение ощутимо нарастало, казалось, даже сам мир замер в ожидании. Зверь не привык отступать, тем более что мало было в горах хищников, способных если не напугать, то хотя бы составить ему конкуренцию. С человеком горный хищник никогда не сталкивался, замершее внизу на тропе существо воспринимал исключительно как добычу, и, если бы не направленный навстречу прямой взгляд, уже бросился бы вниз, к ароматному теплому мясу. Чувство голода туманило мозг зверя красной яростной пеленой, сметая остатки осторожности, задние лапы напряглись, по телу волной прокатилась легкая, почти незаметная дрожь, чтобы через долю мгновения взорваться бросившимся на добычу распрямившимся, как пружина, гибким белоснежным телом.

Как в замедленной съемке увидел Андрей распластавшуюся в полете белую смерть, протянувшую к нему перевитые мускулами мощные передние лапы с выпущенными когтями, способными пропороть нежное человеческое тело насквозь и разорвать его на несколько маленьких Андреев. Разглядел густую шерсть, покрывающую грудную клетку между передних лап и сбившуюся вбок под напором встречного воздуха, запутавшуюся в ней сухую травинку… Увидел широко открытую пасть с клыками, готовыми ещё в полете вцепиться в добычу, и маленькую область между лапами и пастью, почти точку, где у зверя должна быть шея… Вот в эту точку Андрей и ударил…

Ударил с криком, вложив в один-единственный удар все свои силы. Левое колено Андрея пошло вверх, утягивая за собой стопу, чтобы сразу же выстрелить пяткой вперед-вверх с разворота. Левая рука с раскрытой ладонью автоматически пошла от груди вверх и влево, отводя правую лапу зверя, правая рука, отбросившая бесполезную палку, прижатая сжатым кулаком к правому боку, готовилась нанести добивающий удар в голову, правая нога, слегка полусогнутая, напряглась, с доворотом бёдер усиливая удар ногой. Классический йоко-гери-кекоми… Всё было сделано идеально, до мгновения выверено и классически точно. Таким ударом можно разбить кирпич или проломить толстую сосновую доску. Вот только противник оказался слишком велик для Андрея — это стало понятно, как только его пятка с хрустом, утонув в белоснежной пушистой шерсти и продавив тугие напряжённые мышцы, вошла в соприкосновение с шейными позвонками кота. Ощущение было такое, будто он попытался пробить ногой сквозь подушку несущийся на него танк. Острая боль пронзила сначала пятку, потом поясницу, и, прострелив мышцы опорной ноги, сбросила его спиной вперед с тропы на камни, вниз. Точнее, сбросила не боль, а свалившееся на него тело. Отведенная левой рукой лапа взметнула кучу щебня рядом с головой. Второй лапе повезло больше — правая рука Андрея со сжатым кулаком так и осталась прижатой к телу, ни времени, ни сил провести ей удар уже не было, и когти зверя пропороли три глубоких борозды прямо по лицу, уйдя в камни с другой стороны его головы. Андрей оказался придавлен к камням свалившейся на него тушей, весившей, как хороший легковой автомобиль, и выбившей из легких последние остатки воздуха. Сначала правый бок, а потом спина и затылок ударились обо что-то твердое, затем — грохот покатившихся камней, вспышка перед глазами — и темнота…

Сознание возвращалось медленно… Сначала появилась боль, потом, среди боли, начали прорезаться звуки. Болело всё, и эта постоянная тупая ноющая боль не давала прийти в голову ни одной мысли, за исключением страстного желания, чтобы это мучение наконец закончилось. В такие мгновения начинаешь понимать тех, кто говорит, что лучше бы умер… Через некоторое время Андрей решился открыть глаза. Открылся только один, левый, показав бездонное синее небо в редких барашках облаков. Солнце стояло там же — похоже, времени после падения прошло совсем немного. Из подсознания лениво всплыло воспоминание, что правому глазу досталось от когтей зверя. Это подтверждалось тупой саднящей болью на лбу и щеке. Потерять глаз было бы обидно, причем смертельно. Хотя какой смысл сожалеть о глазе, если вопрос вообще стоит о жизни. То, что Андрей ещё не умер, не говорило ни о чем — всё, как говорится, ещё впереди. Мысль о том, что вот так и закончится его жизненный путь, радости не добавляла. Страх холодным липким потом прошелся по спине, выморозил грудь, задержался в легких… Или это не страх, а адреналин? Андрей пошевелил сначала одной рукой, потом другой. Больно, но терпимо. Похоже, переломов нет. Шевеление ногами показало, что целы не только ноги, но и позвоночник. Не зажившим до конца рёбрам опять досталось — теперь, похоже, уже не обошлось без перелома. Поворот головы вызвал тошноту и головокружение — явные признаки сотрясения мозга. Зато взгляд зацепился за горный склон и проходящую по нему тропу. Осыпь скатившихся камней, протянувшаяся от тропы до места его вынужденного отдыха, дорисовала картину случившегося, которую Андрей, крепко приложившись затылком к камню при падении, не помнил. Кот все же сбросил Андрея с тропы, и дальше они продолжили движение вместе, скатываясь в ущелье. Падение Андрея остановило чахлое деревце, скорее даже не деревце, а большой куст, упорно вгрызающийся корнями в каменистую осыпь. Вот и поломанная ветка с несколькими желто-зелеными полуувядшими листочками качается перед носом… А где же кошак? Вялая мысль увидеть своего обидчика заставила Андрея встать. Получилось это не с первой попытки. Далеко не с первой… Первые несколько попыток закончились очередной потерей сознания. Появившаяся вначале радужная мысль, что всё оказалось не так страшно, как могло бы быть, рассеялась, не выдержав испытания реальностью. Удар о камни, сопровождающий падение на него зверя, с последующим кувырканием вниз по склону, не прошли бесследно. И многочисленные ушибы и гематомы, а также разодранная щека были самыми безобидными. Его опасения подтвердились — несколько ребер были однозначно сломаны, а левая нога, вплотную повстречавшаяся с котом, ныла, плохо сгибалась, и отдавала резкой простреливающей болью. Похоже, как минимум были повреждены связки. К тому же нога опухла, что могло указывать и на закрытый перелом. А вот это уже скверно… Одноногому человеку в горах верная смерть.