Валерий Старский - S-T-I-K-S. Змей

Змей довольно покачал головой, этот молодой парень ему нравился все больше и больше, как ракета Воевода, огромная, опасная и в тоже время быстрая, и такая родная, Российская.

Управились к обеду. Глыба поработал на славу, он не только обобрал всех поверженных, набрав приличное количество споронов и немного гороха, так он перетащил весь винный запас потрошителей. Упаковывали и хоронили добытое дольше, чем собирали.

— Так, дамы и господа, все молодцы. Привал десять минут. Глыба давай сюда свой Печенег, пошаманю немного, до уровня «Черного Света» не смогу, если честно, боюсь пока я подступаться к этим возможностям.

Взяв в руки пулемет, Оружейник сразу почувствовал все шероховатости, все дефекты как занозы на своем теле, саднят, мешаются. Печенег в руках, за удар сердца, два раза перебрался, с него будто коричневая пудра на землю облачком опала.

Змей засмеялся, ему уже нравилось, что он держал в руках. Расфокусировав глаза он уже привычно перешел на дарованное ему Стиксом зрение, он пока не знал, как это состояние можно назвать, со свойственной человеку привычкой давать названием всему, именовал это состояние Око. В этом состоянии, он чувствуя изделие более тонко вплоть до кристаллической решётки.

— Исправить! — приказал Оружейник.

По Печенгу послушно пробежала радужная полоска.

— Красив зараза, — не сдержался Змей, протягивая темный, преобразившийся Печенег Глыбе. — Хозяин сам должен дать имя своему оружию.

Глыба даже затрясся, приняв это оружие, прижав Печенег к груди.

— Мститель. Глыба назвал. — Гордо и значимо прогудел гигант.

— Хорошо, ему, если честно, подходит. Молодец, Глыба.

У Громады вдруг затрясся подбородок, но он тряхнул головой и продолжил:

— Змей лучший. Змей Глыбе брат, — говорил гигант, едва не плача. Змей чтоб успокоить гиганта ткнул того кулаком в бочину, его можно было понять, а если этот «Оптимус Прайм» от переизбытка чувств полезет обниматься, все возможно, и продолжения не будет.

— Брат, завязывай мокроту. Серьезные дела впереди, чую нахлебаемся еще сегодня, тогда и поплачем вместе, говорят полезно это.

Считаю, нужно, пока мы не двинулись, перераспределить ценности. Негоже таскать с собой подобную ценность, как я понимаю, даже для хороших людей это может стать большим соблазном, не хотелось бы выступить в роле искусителя.

— Тигра, по нашей традиции, выбери всем подходящее, — и Змей открыл заветную табакерку, положив ее на землю.

Тигра даже и не думала к ней подбегать, она подбежала к Змею и уверенно так, тяпнула его за большой палец.

— Вот же кровопийца, — шутливо пожаловался Змей.

Что-то там посмаковав, подвигав челюстями Тигра направилась к табакерке, и как водится погоняла от стенке к стенке жемчуга, принюхалась, опять погоняла, пробуя то одну, то другую и, наконец, определилась и выложила на руку Змея сразу две жемчужины: белую и черную.

— Во как, сразу две, а гипервитаминоза у меня не будет? — Тигра на это ни как не отреагировала. — Ну, значит, не будет и Змей принял жемчужины, запив глотком Алого Гроха.

На него уставились, как на белого медведя в Африке. Страшного ничего не произошло, лишь приятно передернуло пару раз и все, а вот сил значительно прибавилось, особенно в ногах. Для демонстрации он прошел целых десять шагов и только на одиннадцатом его поймал Глыба и водрузил обратно.

— Могу заявить уверенно, — сказал обалдевший Змей. — Я чемпион мира, и возможно не одного, среди спинальников, по ходьбе без поддержки.

Крупье продолжила раздачу, Глыбе досталась белая, он от счастья не знал куда себя деть, то вставал, то садился обратно, то обнимал Змея, пытаясь что-то сказать но у него не чего не получилось, кратковременно слова забыл, от переизбытка благодарности бывает такое. Хотя в это время Змей не в шутку опасался, за целостность своего скелета.

Еще одна белая досталась Тени, хотя изначально малыш был против, но Тигра грозно свистнула и он подчинился. Последняя черная жемчужина досталась самой крупье.

— В путь, — сказал Змей. — Стараемся не следить. Тигра, Тень следуете за нами, скрываете следы.

Глыба развернулся, встал на одно колено, Змей быстро наполз, развернулся, удобно уселся на поняге, закрепив себя ремнями.

— Готов. — Глыба через плечо передал Змею рюкзак и встал. Змей уложил рюкзак себе на колени, и они тронулись. Лес, окружающий Сосновый, в большинстве своем прекрасен, сосны и песок, а на побережье Копорской губы и вовсе сказочный можно сказать: песчаные дюны с белым песком и сосны. Шли осторожно, часто останавливаясь.

Крысы бежали следом размашистых шагов Глыбы, и уничтожил все, что на их взгляд могло выдать их присутствие, даже травинки выправляли, если это требовалось. Так с осторожностями они пришли обратно к Тиру, прямо к люльке.

— Теперь можем и наследить, но в меру. Глыба, следуем на десять часов к прибрежной кромке, осторожно от укрытия к укрытию, впереди Тигра и Тень, слушать, наблюдать, докладывать.

Когда до пляжей с белым песком оставались считаные метры, а сквозь стволы сосен нет-нет, да проглядывала искристая голубизна, им не повезло, очень не повезло. Змей, на уровне боли почувствовал опасность и тут же получил от Тигры предупреждение, и образ черных кровожадных тварей на алом фоне.

— Оружие к бою! — коротко обронил Змей, выхватывая автоматы.

И тут затрещали кусты и совсем рядом с ними, будто стоявшим на переезде товарником, пронеслось несколько лосей, а за ними, чуть уступая в скорости, множество тварей. Глыба ускорился, ринулся назад, не успел и дух прыжков сделать, убегая, как их догнала стая тварей, стрелять они начали одновременно. Глыба бежал, рваным спуртом в одном лице антилопа гну, кенгуру и игрок в регби. Что он выделывал, уму непостижимо, и при этом прицельно строчил из пулемета, за его спиной будто башенный стрелок с двух рук поливал Змей. В этой смертельной кутерьме под лапами тварей, незаметными тенями мелькали Тигра и Тень, подрезая лапы слишком рьяных тварей.

Форт Красная горка.

Сегодня был редкий день, прекрасный, а главное чрезвычайно доходный, его уже застрелили, и вся власть перешла к вечеру.

«Странно, а я за сегодня еще ни кого не убил, непривычно как-то, надеюсь, еврейский бог зачтет мне это благоденство. Ни какой тебе колготни, ни каких тебе, допросов, пыток, криков», - сам с собой говорил человек, а может и не человек вовсе.

— Хорошо-то, как получилась, как выгодно, Двадцать восьмой завод, Двадцать восьмой завод, лохи вы, а не двадцать восьмой завод, я один вас всех сделал! — ехидно в кулачек захихикал Урфин Джюс.

Это был не большого роста мужчина непонятного возраста, по правде сказать, те, кто больше трех лет протянул в Стиксе, можно было обозвать так же. А вот сама внешность главы стаба, была вполне достойной Кунсткамеры Санкт-Петербурга. Некоторые же и вовсе считали Урфин Джюса Квазом, пережравшим жемчуга. Это не так. И там и здесь он был расчетливым, хитрым, жестоким маньяком, мстившим всем и всему, за…