Александр Громов - Язычник

И без того красный Иванов сделался багровым.

— Убью его…

— Того, кто столкнул тебя за борт? — осведомился Эрвин. — Коммерческие интересы или личная месть?

— Коммерческие…

— Конкурент, да? Впрочем, мне плевать, это твое дело. А что думаешь делать дальше?

— Сказал уже: убью его! — прорычал Иванов.

— Ну-ну. Похвальное намерение. А как?

— Доберусь до материка или до Сковородки — уж я найду как!

Прежде чем как следует озадачить собеседника, Эрвин выдержал паузу.

— Ты знаешь, что это Счастливые острова?

— Ну допустим, — буркнул Иванов.

— Допускать мы ничего не будем. Знаешь или нет?

— Ну знаю…

— На Счастливых островах должны жить счастливые люди, — сказал Эрвин. — Вот я и есть счастливый человек. Приговорен к счастью. А еще я самый свободный человек на Хляби. К свободе я тоже приговорен. Доступно?

— Не понимаю.

— Чего тут не понять. Я дошел сюда, а ты доплыл. Обоим повезло. Оба свободны и счастливы.

Иванов заворочался.

— Издеваешься?

— Обрисовываю положение. Чтобы дошло. Тебя будут искать?

— Нет, наверное…

— Логично. Упавший за борт считается утонувшим. Или съеденным. Да спасатели сюда, наверное, и не сунулись бы. Это же Счастливые острова, проклятое место.

— Проклятое?

— Проклятое, потому что оно для таких, как я. Что ж ты так туго соображаешь? Думаешь, почему тут спокойно, тихо, жить можно, а цивилизации никакой нет? Да потому, что это не Земля, не Терра, не Твердь и даже не Прокна какая-нибудь, а захолустная планета. На Счастливые острова цивилизация не придет. Ты да я — вот и вся цивилизация. Отсюда нет выхода. Дошло наконец?

Эрвин не надеялся, что дошло. До таких, как Иванов, доходит медленно. Тем нужнее было форсировать этот процесс.

— Сюда никто не пристает? — недоверчиво спросил Иванов.

— Абсолютно.

— Даже рыбаки?

— Съедобные виды рыб водятся на Хляби только в полярных широтах. Я пробовал здешнюю рыбу. Тебе не советую.

— А воздушное сообщение?

— У тебя глаза есть, нет? — усмехнулся Эрвин. — Видишь, во что я одет? Видишь, в каком жилище живу? Какое такое сообщение? О чем ты?

— Я думал… только ты не обижайся… я сначала подумал, что ты дикарь.

— Изгнанник, — холодно поправил Эрвин. — Впрочем, разницы никакой. На материке меня не ждет ничего хорошего, так что думай сам, как выбраться. Мне-то не резон.

Неширокий лоб Иванова собрался в складки. И без математики любому стало бы понятно, что происходит под этим лбом: недоверие и поиск вариантов поведения. Примитивный неумный хитрец вообразил, что его водят за нос. Строго говоря, он не был далек от истины, но не знал и не мог знать, в чем она заключается.

— Значит, никак отсюда не выбраться? — спросил Иванов после продолжительной паузы.

— Никак. Точнее сказать, риск гораздо выше, чем желательно разумному человеку.

— А ты-то как сюда попал?

— Пешком по болоту. Я же приговоренный, забыл?

— Но ведь дошел?

— Один. Вначале нас было десять. — Эрвин критически оглядел Иванова. — Ты не дойдешь.

— Почему?!

— Знаю. Опыт.

— Может, поделишься?

Сказано было с иронией, и Эрвин грустно улыбнулся в ответ.

— Ты слишком тяжел, — сказал он. — Молчи, не перебивай… Допустим, ты сядешь на диету и станешь ежедневно по десять раз взбегать вон на ту гору и обратно. Ладно, похудеешь. Но чтобы выжить в Саргассовом болоте, этого мало.

— Ты же вроде выжил…

— Не перебивай, говорю. Я — не ты. Я уникум. — Согнутым пальцем Эрвин постучал себя по лбу. — Вот это мне помогло. Чуть-чуть не помогло еще одному человеку, но… не сложилось. Глупая случайность. Я остался жив только потому, что у меня хорошая голова. Наверное, лучшая на этой планете.

Иногда полезнее всего не врать. Даже чаще, чем принято думать. Тогда при всей правдивости сойдешь за великого хитреца. Люди подозрительны, они всегда выдумают не то, что есть на самом деле. Ведь и несчастная Кристи не поверила, что Эрвин — вычислитель…

Он оставил Иванова переваривать полученные сведения, а сам пошел к болоту. Трупики «зайцев» по-прежнему лежали на песке, еще не обнаруженные ни крылатыми тварями, ни язычником. К возвращению Эрвина у Иванова был готов новый глупый план.

— Построим плот и поплывем по течению! Оно само нас доставит. Что там на юге за островами — мыс?

— Материковый мыс, — признал Эрвин. — Но как раз там прибрежное течение круто поворачивает в океан. Береговая линия идет от оконечности мыса на юго-запад, а течение — на юго-восток. Там оно сливается с экваториальным течением.

— Ну? — спросил Иванов с надеждой.

— Если мы не сумеем причалить к мысу, а скорее всего не сумеем, то попадем в экваториальную циркуляцию — и через год или два кем-нибудь будет найден плот с двумя скелетами. Как ты собираешься управлять плотом?

— Грести будем! Парус поставим!

— Ты видел, какие твари живут в этом океане? Нет? Конечно, нет, иначе стал бы их пищей. Тебе повезло. А я видел, как одна тварь перекусила мою пирогу. Плот нам понадобится большой и очень крепкий. Допустим, мы сумеем построить его и спустить на воду. Грести на таком монстре бесполезно. Парус… из чего ты сделаешь парус? Из вот таких шкурок? Или из травы сплетешь?

— Да хоть из травы… — Иванов несколько увял.

— Допустим. Но вода в бурдюках быстро протухнет, копченые «зайцы» тоже. Тебе по нутру смерть от голода и жажды? Мне — нет.

— Ничего не протухнет, если взять пищу и воду на последнем острове — а там сразу к мысу…

— Течение, дурья твоя голова! Ты что, слушать не умеешь? Нас унесет в океан. Займись-ка лучше шалашом.

Он оставил Иванова строить шалаш и предаваться фантазиям, а сам на всякий случай сделал обход острова. Особенно пристально вглядывался в океан — но тот катил мелкую волну, и ничего в нем не было, кроме волн. Как всегда.

Зато со стороны болота произошли изменения. Водорослевого бугра, свидетельствующего о присутствии язычника, не наблюдалось, но связанные «зайцы» исчезли, а на песке появились коряво начертанные буквы:

«ЕЩЕ ЕДЫ».

Еще? Эрвину стало весело. Был на острове один голодный желудок, теперь стало два и плюс еще язычник, который лопает за десятерых. Грамотный и, видимо, разумный язычник… Ладно, экосистема выдержит. Еды ему? Будет ему еда.

Пришлось лезть на подошву горы, где в каменных ваннах пузырилась горячая грязь и воняло сероводородом. В глубокой сухой ложбине копилась углекислота. Однажды в приступе отчаяния Эрвин едва не спустился туда, чтобы там и остаться. Теперь он спустился вниз, задержав дыхание, быстро схватил за лапы двух мертвых «зайцев» и одну крылатую тварь и столь же проворно выбрался из углекислотной ловушки. Сам бы он не стал есть такую пищу, но язычнику, наверное, все равно. Язычники не привередливы.