Роберт Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Небо цвета стали

Да. Такое могло удасться. Еще минута – и они займут позицию для нападения. Ударят с трех сторон, четвертую улицу и выход из лагеря оставляя свободными, чтобы кочевники могли сбежать. Это тоже было частью плана, благодаря ему они избегнут сражения с отчаявшимся, припертым к стене врагом, к тому же имеющим численное превосходство. А когда бо́льшая часть обитателей лагеря сбежит, никто не помешает Фургонщикам поджечь все вокруг и отступить.

Шестерка Кошкодура ехала в тылу. Так они решили в конце совета, и, сказать правду, он не слишком-то ругался из-за этого решения. Большинство молодых Фургонщиков направлялись на свою первую битву, и будут они помнить лишь одно: всякий всадник – их враг. Глупо было бы перебраться через Олекады и вступить на Лиферанскую возвышенность, чтобы погибнуть от случайной стрелы или дротика. А если… Ламерей взял его под руку и отвел в сторону, продолжая говорить: если что-то пойдет не так, они должны развернуться и гнать на север сколько будет сил в лошадиных ногах. Лагеря должны знать.

Это было рассудительно и мудро. Кроме того, он хотел поглядеть на это сражение с расстояния.

Раздались негромкие свисты, и колесницы, которые они сопровождали, начали притормаживать, одновременно формируя несколько длинных колонн, ровных, будто на параде. Он понимающе покивал: захоти они сесть в седло, то при своей любви к лошадям и почти магической связи, что соединяла их с животными, в два счета сделались бы они лучшей конницей в мире. Только тогда они наверняка пошли бы дорогой большинства кочевых народов, а Меекхан сотрясался бы от ударов копыт их скакунов. Все же лучше иметь этих темнокожих негодников союзниками, а не врагами.

Они въехали на вершину небольшой возвышенности, перед ними раскинулось гигантское, шириной как минимум в пять миль углубление, посреди которого расположился обоз кочевников. Ничего странного, что они не приметили его раньше – был он чрезвычайно хорошо укрыт от чужого глаза. Кошкодур оглядывался, пытаясь хоть что-то различить в полумраке. Колесницы слева и справа должны были занять свои позиции.

Лагерь кочевников оказался более компактен, чем они надеялись, имея каких-то полмили ширины. Из-за узкого кольца повозок виделись верхушки сотен шатров. Все они выглядели погруженными в глубокий сон.

Приближался рассвет, небо на востоке явственно розовело, и Кошкодур наконец заметил прочие колесницы, что выравнивали глубокие ряды в оговоренных местах. Все было готово. Вскоре солнце выползет из-за горизонта, а свет прогонит из мира тень. Это тот час, когда стражники более всего расслаблены, поскольку считаные минуты отделяют их от конца дежурства. В любой момент весь лагерь может начать подниматься, и сделает он это куда раньше, если кто-то из стражников взглянет на края долины полубессознательно и заметит темные пятна сомкнувшихся отрядов, которые выросли там не пойми каким чудом.

Кошкодур смотрел, как ламерей дает знак и как две тысячи колесниц начинают движение. В этот самый момент и остальные группы направились к се-кохландийцам. Сперва неторопливо, шагом, еще держа строй, с легкими колесницами на флангах и тяжелыми, становым хребтом атакующих, сосредоточенными в центре. Пехота, стоящая за повозками, забрасывала щиты за спины и, держась за поручни, готовилась к быстрому подскоку. От них будет зависеть успех первой фазы атаки. Захватить повозки, выбить дыры в броне, что сберегает мягкое, трепещущее подбрюшье, открыть дорогу колесницам. А потом надеяться на то, что атака удастся, поскольку в противном случае их оттуда никто не заберет.

Удачи, негодяи.

От центра долины повеял ветерок. Вся шестерка почти одновременно втянула воздух, пробуя его на вкус, – и почти сразу же обменялась обеспокоенными взглядами.

– Лея…

Ему можно было и не говорить этого, девушка соскочила с седла и уже колола землю кинжалом и втыкала ладони в проделанную дыру.

– Йанне?

– Ищу, – парень прикрыл глаза. – Но поблизости нет ни одной ночной птицы.

– Лея?

– Уже… уже… уж-ж-ж-же… – выдохнула она. – Две мили… тяжесть повозок… шатры… люди… сто? Двести… ждут… пусто… пусто… сотня лошадей… пусто… Тюки соломы… сухих стеблей… вкус… холодного масла… Это ловушка!

– Нияр, Верия! Остановить середину! Карьером!!! Йанне, Ландех, за вами левый фланг! Лея, на коня и останови правый фланг. Вперед! Вперед! В карьер!!!

Они помчались. Колесницы находились на половине дороги, как раз переходя в легкую рысь, лагерь оставался тих и спокоен, но и неудивительно, принимая во внимание, что была это одна большая проклятая богами ловушка.

Им следовало догадаться, когда не увидали вокруг лагеря ни одного табуна. Но момент, когда они приблизились, был наилучшим для нападения, а потому мало кто начал задумываться, что тут не так. И только когда подул ветер… Тысячи шатров, десятки тысяч людей… На Востоке была пословица: если ты потерялся в степи, держи нос по ветру. На привалах разжигают костры из конского или коровьего навоза, маленькие и дающие совсем чуть-чуть дыма, но любой понимал, что почувствовать их можно за сотни ярдов. Большие лагеря, где жгут тысячи костров, можно почувствовать за много миль, причем еще долго после того, как пламя затушат. Прибавить к этому запах животных, людей, дубленых кож, приготавливаемой еды. Кошкодур знавал таких, кто похвалялся, что на основе этих запахов сумеет сказать не просто как далеко лагерь, но и насколько он велик.

Этот же лагерь не пах ничем. Был словно мертвым.

А потому они гнали теперь за удаляющимися верданно, крича и размахивая руками. Что бы ни приготовили для них кочевники, наверняка никто из тех, кто въедет в лагерь, не будет этим обрадован.

Кошкодур гнал за Леей, хоть его боевой скакун и не мог сравниться с ее мышастым коньком, и чувствовал подступающий к горлу ком желчи. Знал, что Нияр и Верия доберутся до центра лавы колесниц, им нужно было промчаться всего-то с полмили, а Фургонщики все еще шли неторопливой рысью, но вот фланги находились слишком далеко. Слишком далеко даже для легконогого демона ветра, каким обладала Лея. Если ни один из верданно не оглянется, не заметит несущихся к ним всадников и не сообразит, что что-то не так, они не успеют…

Не успеют.

Он придержал коня, соскочил на землю и побежал дальше. Огромный лев появился сразу перед ним, как всегда, когда было нужно. А с ним и воспоминания о широких равнинах, неисчислимых хребтах рогатых травоядных, теней, что прикорнули у корней раскидистых дерев.

Простите.

Лев присел на задние лапы, напрягся и прыгнул. В этот самый миг Кошкодур метнулся вперед, и снова стало так, словно они летели навстречу друг другу, чтобы пересечься на невидимой плоскости, которая их поглотила, превратила в ничто и выплюнула – и тогда-то у него уже было четыре лапы, желтая шкура, легкие, подобные мехам, и взгляд, который замечал мельчайшие подробности.