Галина Громова - Бухта надежды. Испытание прочности

Степана новости не обрадовали, но и сильного огорчения он так же не продемонстрировал. Казалось, ему было все равно… Странная реакция, если честно.

- Чего молчишь? – поинтересовался Лёха, выжидательно глядя на приятеля и ожидая от того бурного негодования и растерянности, которые сам испытал.

- А смысл что-то говорить? Да и что говорить? Мы должны сделать то, за чем сюда приехали… С ними или без. К тому же, вон глянь, местные начинают шевелиться…

Алексей мысленно удивился такому спокойствию.

- Ладно. Сейчас перекусим, и я попытаюсь что-нибудь придумать, что делать с твоей ногой.

- Все плохо?

- Честно?

- Ну... Хотелось бы….

- Скажем так – не очень хорошо. Нагноения пока нет, но это пока. Я не могу ничего гарантировать.

- Понятно.

Алексей видел, что Степа окончательно приуныл, но ничем парню помочь не мог. Что ж тут поделаешь, если ни лекарств, ни бинтов, ни врача… А в сказки и чудеса люди перестают верить лет так в семь, а то и раньше.

Чем выше поднималось солнце, тем заметнее было оживление на рынке. Словно жизнь возвращалась к нему после какого-то летаргического сна. Сначала открылись те немногие забегаловки, что находились на территории, где-то загудели низким басом дизель-генераторы, и рынок наводнили столь привычные и характерные звуки шансона вперемешку с татарскими мелодиями. Ну прям как при мирной жизни… Разве что рекламы по громкоговорителям не хватает. Но еще не вечер.

Откуда-то ветерок принес запах жареного на костре мяса. Да так, что Лёха волей-неволей слюной начал исходить, но после истории с ожившей хрюшкой, которую сельские мужики решили заколоть да не подрасчитали, что свинки тоже взяли моду восставать из мертвых, как-то стремно было есть мясо незнакомого происхождения. Глядишь, ненароком и на мертвечину нарвешься. И хорошо если не на человечину.

От перспективы каннибализма Лёху всего аж передернуло. Даже кожа мурашками покрылась от такого меню….

«Да ладно! Кто будет жрать человечину в здравом рассудке?» - постарался убедить себя в бредовости подобной мысли Покровский, но почему-то именно она крепко-накрепко засела у него в голове.

- Степ, ты как насчет пожрать?

- Я за любой кипишь кроме голодовки. Слушай, у меня глюки, или боль стала немного меньше?

- Ну я не знаю… - пожал плечами Лёха. – По идее, боль должна, наоборот, становиться сильнее… Хотя кто его знает? Ладно, ты тогда сиди здесь, а я щас быстренько….

- Погоди! – тормознул того Степан. – Ты мне помоги дойти до ближайшего кабака, а то я чувствую, что у меня ноги отвалятся. Затекли уже сидеть на одном месте – пройтись хочется, аж мочи нет.

- Ну ты сам смотри. Мне-то не трудно. Главное, чтобы ты смог… Да рана не открылась, потому как бинтов нету.

- Нормально все будет.

Лёха помог выбраться Степе на улицу и, придерживая того под руки, отправился вместе с ним к ближайшим сколоченным из досок столикам. Идти пришлось долго – все же Степа на роль быстроногого джейрана годился мало, но зато за это время Алексей успел хорошенько покрутить головой, чтобы прикинуть на каком этапе проходит открытие торговых точек. По предварительным подсчетам открылось около половины всех прилавков, так что рынок постепенно наполнялся людьми, то и дело подъезжающими на стоянку, где уже дежурили новые охранники взамен убитым.

Кстати, старых благополучно упокоили, когда те восстали из мертвых и куда-то утащили, дабы те своим видом не смущали посетителей. И теперь о произошедшем напоминали только две бордовые лужи, растекшиеся на земле, которые как раз двое мужичков засыпали песком и землей.

- Ну как? Нормально? – усадил Степу за свободный стол Лёха.

- Отлично! Во! – поднял вверх большой палец тот. – Теперь можно и перекусить.

- Согласен. Ладно, ты сиди. Я щас.

Вернулся Алексей только минут через десять, неся перед собой две глубокие тарелки с чем-то дымящимся. Плюхнув их на стол и попеременно дуя то на правую руку, то на левую, он снова вернулся к «барной стойке», за которой орудовала крупногабаритная тетка с иссиня-черными волосами, откуда уже тащил еще одну тарелку с круглыми лепешками в одной руке и ложки с салфетками в другой.

- Слушай, не знаю, что это, но та татарка сказала, что мне понравится, - кивнул на лепешки Лёха.

Степан лениво окинул взглядом хлебцы и скептически поинтересовался:

- Ты что никогда тандырных лепешек не ел?

- Каких-каких?

- Тандырных…. Это такая глиняная печь, на краях которой и готовятся эти штуки. В этой печке вообще много чего готовить можно…. шашлык, пирожки всякие.

- Не-е-ет, - помотал головой Лёха, с подозрением глядя на хлебцы, словно у тех вот-вот зубы вырастут.

- Ну попробуешь. Штука, реально, вкусная. Особенно, если свежая. Это когда они несвежие, то как пластилин. А это что? Лагман?

- Ага. Это я знаю, что такое, можешь не рассказывать. Шашлык я брать не рискнул… Ну после той свинки.

- Та да…. – согласился с такой мыслью Степа и по привычке протер свою ложку салфеткой. Мало ли как ее мыли… - Ладно, налетай!

- Эй, ребята! – к мужчинам, приступившим к еде, подошла та самая татарка из-за барной стойки. – Вот вам еще… Бонус так сказать от фирмы!

Тетка улыбнулась в буквальном смысле золотой улыбкой и положила на стол две очищенные фиолетовые приплюснутые луковицы.

- Спасибо, - поблагодарил ту Степа и, не замечая скривившегося лица приятеля, прямо так откусил от одной из них, ничуть не морщась от горечи.

- Фу! Как ты можешь есть лук?

- Как-как? Ртом, - усердно работая челюстями, ответил Степан. – Это ж ялтинский, он не горький. Да и вообще…. Сейчас межсезонье, нужно лопать витамины.

- Та не, спасибо… Я уж как-нить без них обойдусь. – Снова скривился Лёха, недоверчиво глядя то на луковицу, то на Степана, браво орудующего ложкой.

На умирающего он сейчас смахивал меньше всего, поэтому Алексей сделал вывод, что помирать раньше времени приятель не собирается, а уж тот факт, что аппетит у него был неслабый и вовсе настраивал исключительно на позитивный лад.

- Ну и зря… Ты кушай, а то остынет. Слушай, а людей-то прибавилось… Заметил?

- Угу. Как тут не заметить. Такое ощущение, что снова в девяностые вернулись. Ничего этот базар не напоминает?

- Есть немного. Поэтому, помня ошибки прошлого, подозреваю. Что на рынке могут орудовать мошенники всех мастей. Кстати, а ты чем расплачивался? Не гривнами же… да и баксы тоже вряд ли бы кто взял. Кому нужны сейчас эти жабьи шкурки?

- Нет, конечно! – праведно возмутился Алексей, уминая горячее блюдо за обе щеки. - Сейчас эти баксы никто и не возьмет. Еще и в морду могут за них дать, подумав, что ты насмехаешься над человеком, предлагая ничего не стоящую бумагу.

- Тогда какая здесь валюта? – продолжал расспрашивать Степа, приступив уже ко второй луковице.