Николай Петри - Судороги Земли

— Я думал, его назвали по имени сказочного персонажа.

— Сказочного персонажа? Я о таком не читал…

— Ну, а третий ваш товарищ?

— Его зовут Фархад. Только не спрашивайте, откуда «южное» прозвище у чистокровного славянина — я не знаю. Когда я попал сюда, встречал меня Фархад.

Денис долго молчал. Агути не мешал ему. Докурив, он пошевелился, аккуратно затоптал сигарету, посмотрел на Дениса долгим пронзительным взглядом и сказал:

— Прежде, чем вы зададите следующий вопрос, я хочу, чтобы вы знали: здесь три Зокона и перед каждым находится небольшая колония выходцев. Мы по счёту Вторые. Теперь нас с вами — четверо. Первых — трое. Третьих — пятеро.

— Вся ваша специфическая терминология — это местный сленг?

— Простите, не понял?

— Ну, сленг — жаргон…

— Слово какое-то не наше… но, в общем-то, понятно… — Агути несколько секунд молчал, потом посмотрел на Дениса задумчивым взглядом и продолжил: — Нет, большинство понятий придумано не нами.

— А кем же?

— Теми, кто живёт здесь уже несколько веков…

Денис почувствовал, что у него перехватило дыхание.

— Значит… — сказал он, с трудом подыскивая слова, — здесь есть свои… коренные обитатели?!

— Есть.

— И кто они?

Агути ответил не сразу. Он долго ворошил свою шевелюру совершенно невозможного золотистого оттенка, при этом странно поглядывая на Дениса.

— Вы как насчёт истории?

Вопрос был, мягко говоря, странным.

— По роду своей деятельности мне ближе физика и химия, — уклончиво ответил Денис.

— То есть знания в рамках школьной программы? — подытожил Агути. — Тогда вам будет непросто понять.

— Понять что?

— Примерно в центре замкнутой области, — принялся объяснять Агути, — находится поселение тех, кто живёт здесь почти три века.

— Триста лет?!

— Когда я впервые оказался у них, то подумал, что попал в далёкое прошлое нашей истории — какая-то невероятная смесь времён Ивана Грозного и Петра Великого. Но… — Агути сделал многозначительную паузу, — они, в отличие от персонажей из учебника по истории, совершенно реальные люди. Причём, весьма импульсивные по отношению к чужакам, то есть к нам, выходцам. На всякий случай хочу предупредить: если вы когда-нибудь окажетесь у них в гостях — будьте осторожны. Внимательно следите за своими словами, а особенно — за взглядами и жестами. Поселенцы крайне обидчивы. Если не сказать большего…

— Вы меня заинтриговали! — Денис был не просто удивлён, его по-настоящему ошеломили новые обстоятельства, открывшиеся в отношении странного мира, в котором он, волею судьбы, рока, проведения, фатума, оказался так неожиданно.

Агути откинулся на спинку дивана и устремил свой взор вдаль. Но не на Зокон, а в противоположную от него сторону. Потом тихо заговорил, неожиданно переходя на «ты»:

— Это только в первые дни окружающий мир кажется диким, нелепым, нереальным, невозможным, а порой откровенно абсурдным… — задумчиво произнёс он. — Но пройдёт всего несколько недель, и ты привыкнешь. А через год, как это ни грустно, тебе будет уже всё равно…

Денис встрепенулся:

— Вы сказали год?..

Агути посмотрел на него печальными глазами:

— Наверное, ты так до конца и не понял: отсюда уйти невозможно! — Он встал, показал на жуткий хаос Зокона и медленно проговорил: — Тебе придётся видеть это до конца своей жизни!..

Денис побледнел.

Невозмутимый Агути «успокоил» его:

— Не волнуйся, век у выходцев, то есть у нас, — короткий! Весьма короткий…

Следующие несколько дней Денис запомнил плохо. Иногда он чувствовал недомогание, причины которого понять не мог: выворачивало внутренности, болели мышцы, ломило кости, выкручивало суставы. Но приступы эти проходили быстро, оставляя мозг один на один с мыслью о неотвратимости дальнейшей жизни в мире, где над всем довлеет чудовищный фурункул на теле земли, названным кем-то Зоконом.

Когда боль отпускала, Денис уходил в поле и подолгу стоял там, разглядывая изорванный металлом лес. Денис ещё не был готов начать настоящую научную атаку на это чудовище, потому что не хватало самого необходимого: на заставе не оказалось ни одного элементарного прибора, с помощью которого можно было дистанционно изучать Зокон, а подойти ближе Денис не мог, помня о категорическом запрете Агути.

Когда вид металлического хаоса начинал тяготить, Денис уходил в ближайший лес и там просиживал долгие часы, раз за разом анализируя последние события. Он не строил версий, не выдвигал гипотез. Он просто думал, потому что только таким образом мог успокоить мятущееся в огромной клетке Зокона собственное сознание.

В такие минуты он с теплотой вспоминал медвежью фигуру Олега Рашнова, с лёгким сожалением — «аристократа» Вальтмана, с надеждой на возвращение — Валерку Ловсина. Денис нисколько не сомневался, что о его пропаже Вальтман первым делом сообщит Валерке, а не в прокуратуру. А уж Ловсин, с его настырностью и педантичностью, вытрясет всё возможное и невозможное из приборов, оставшихся у злополучного дерева. Однако Денис старался не злоупотреблять зыбкой надеждой на быстрый способ выбраться отсюда. Суммируя всю небогатую информацию, собранную за последние дни, он понял одно: Зокон не является статичной мембраной, спокойно впускающей и выпускающей биологические объекты. Всё гораздо, гораздо сложнее…

Несколько раз к нему подходили неизменно весёлый Гоблин и задумчиво-равнодушный Агути. Даже молчаливый и всегда чем-то недовольный Фархад принимал своеобразное участие в судьбе новичка. Но Денис намеренно избегал общения, ссылаясь на мнимое недомогание или иную, совершенно надуманную причину. Заставники не обижались. Во время Перехода человек неизбежно что-то теряет: кто-то — веру, кто-то — здоровье, кто-то — и то и другое. При этом человек претерпевает сложнейшую метаморфозу, и торопить его во время восстановительного этапа не стоит.

Так прошло две недели.

Всё изменило одно событие.

Денис уже знал, что раз в месяц к ним приезжает из поселения повозка и привозит кое-какую провизию: муку, яйца, сметану, сыр. В общем то, что не в состоянии подарить выходцам щедрый на прочие неожиданности Зокон.

…Повозка приехала в полдень. Ею управляли двое: юноша лет восемнадцати и мальчик — почти ребёнок. Выглядели они не то чтобы странно, а — непривычно: широкие штаны, каких Денис никогда не видел, яркая, с вышивкой на отвороте рубаха, красивые сапоги, густые русые волосы тщательно расчёсаны па пробор. Приехавшие никак не соответствовал тому облику, который Денис мысленно себе рисовал. Он ожидал увидеть кого-нибудь в рубище или лохмотьях, или, на худой конец, того, чьи волоса полны соломы, а тело никогда не знало бани. В действительности всё оказалось наоборот: он, Агути, Гоблин и Фархад, выглядели по сравнению с приезжими как опустившиеся бомжи, обитающие в непотребном месте, которое и домом-то можно было назвать только потому, что оно имело стены и крышу.