Николай Петри - Судороги Земли

Кустарник принял выходца в свои объятья равнодушно: десяток раз хлестнул по телу, порвал одежду, исцарапал лицо и лишь потом упокоил избитое тело на длинных пружинистых ветках.

Едва почувствовав под ногами твердь, Зодчий вскочил, метнулся назад за оружием. Глаза помогли отыскать не только мечи, спокойно лежащие на отаве, но и обнаружить нечто другое: его недолгий полёт, пусть и не такой впечатляющий, как хотелось бы, не остался для недовыходцев незамеченным. Самые скоростные из них — «скачки» — уже находились на полдороги от сторожевой башни к стогу сена.

Зодчему следовало торопиться. Подняв оружие, он бросил последний взгляд на поселение, в надежде увидеть Енора. Однако близость врагов не дала ему такой возможности. Выходец что есть мочи бросился в лес — впереди лежал самый трудный и непредсказуемый марафон в его жизни…

Петляя по лесу словно заяц, Зодчий в душе надеялся, что недовыходцы не станут его преследовать. Но он ошибся — «скачки» уже наступали ему на пятки, и отставать уж точно не собирались.

Зодчему пришла в голову безумная мысль дождаться преследователей и из засады накинуться на них. Но, бросив всего один взгляд назад, от затеи отказался: по его следу шло не менее дюжины «скачков» и «ходульников». А нарастающий шум далеко за спиной говорил, что это — лишь передовая часть недовыходцев, жаждущих личной встречи с Зодчим.

Затея с катапультой теперь показалась не просто авантюрной, а по-настоящему безумной. Сознавая, что он не сможет бежать три часа с такой же скоростью, Зодчий принялся искать выход. Но чем больше он его искал, тем очевиднее для него становился факт полного проигрыша при любом раскладе.

Зодчий смог на упорстве продержаться ещё полчаса, после чего понял: если он немедленно не остановится, то сердце в его груди просто разорвётся…

Он перешёл на быстрый шаг, а потом остановился совсем. До цели — Гнилого Озера — оставалось около часа пути. Но это уже не имело никакого значения — Зодчий оказался на пределе.

Он раздумывал недолго и сделал свой выбор…

Целую минуту Зодчий вдыхал полной грудью живительный воздух, наслаждаясь ароматом сосновой хвои, потом внимательно огляделся по сторонам, запоминая краски ликующего мира…

Зодчий обернулся.

Широко расставил ноги.

Приготовил оружие.

И стал ждать.

В эти последние минуты время изменило скорость своего полёта, позволив выходцу во всех подробностях рассмотреть происходящее вокруг. Неожиданно для себя Зодчий оказался втянут в напряжённую жизнь леса, не менее драматичную, чем события, происходившие со всем «миром Амвросия».

Словно не своим зрением он увидел…

…лесной паук, быстро перебирая лапками по колеблющейся паутине, подбирается к своей жертве — маленькой мушке с зелёными крылышками; мушка умирать не хочет, поэтому изо всех своих крошечных сил пытается освободиться, однако закон леса против неё…

…стрекоза с поломанным крылом ещё пытается взлететь, но множество коричневых муравьёв уже считают её своей добычей, и сколько бы стрекоза ни билась в агонии, давя противников десятками — участь её решена…

…длинный дождевой червь, набравшись жизненной энергии в жирной, пропитанной влагой земле тоже не рисовал себе печальной участи, но едва его остроконечное тельце показалось из земли, как сильный клюв синицы навсегда изменил его дальнейшую судьбу…

Время вернулось к своему нормальному течению.

В десяти шагах от себя Зодчий увидел длинную шеренгу «скачков». Их было много — гораздо больше, чем требуется для того, чтобы одолеть одинокого заставника, в течение бесконечных сорока часов пытавшегося спасти себя и тех, кто ему доверился. Но теперь это уже не имело никакого значения. Теперь он был похож на муху, стрекозу и дождевого червя в одном лице. С той лишь разницей, что все они погибли во славу эволюции. А во славу чего должен умереть он — Зодчий?..

Восемь шагов до молчаливой шеренги недовыходцев.

У Зодчего ещё есть время хотя бы для самого себя найти разумное объяснение своей смерти. Но, похоже, придётся это сделать в другой жизни…

Пять шагов.

Пальцы сжимают рукояти мечей и…

…и Зодчий понимает — «скачки» больше не двигаются!

Второй линией выстраиваются «ходульники». Они, как и первая линия, замирают на месте. Недовыходцы стоят так близко, что Зодчий без труда может рассмотреть сине-зелёные, вытянутые по вертикали глаза «скачков», их широкие носы с огромными ноздрями, рты, которых почти не видно на лицах, мало напоминающих человеческие. Зодчий может почувствовать даже терпкий, горьковатый запах, исходящий от изломанных многими суставами тел «ходульников». Одно остаётся за гранью понимания: почему они остановились?..

Зодчий сделал шаг назад — шеренги сделали шаг вперёд. Выходец подумал секунду и шагнул вперёд. Недовыходцы не шевельнулись.

«Что это может значить?..»

Зодчий сделал два шага назад — «скачки» сделали два шага вперёд. Зодчий сделал три шага назад — «скачки» сделали три шага вперёд! Тогда Зодчий повернулся к недовыходцам спиной и безмятежно зашагал в направлении Гнилого Озера.

Теперь он всё понял — они тоже хотят Изменения!

Поразительная по своей сути мысль не ошеломила. Наверное, подсознательно Зодчий давно был к ней готов. Он спокойно шагал по узкой звериной тропинке, спиной ощущая десятки настороженных глаз. Глядя под ноги, чтобы не запнуться о многочисленные корни, Зодчий не сразу обратил внимание, что листья, корни, ветки, обрывки мха, мелькавшие перед глазами, постепенно складываются во что-то определённое, упорядоченное, осмысленное…

Зодчий смотрел, смотрел…

И увидел!

«…Глаза Эркатоги увлажнились. Она спросила:

— Ты дрожишь? Тебе страшно?..

— Нет. Мне обидно за людей. За тех, кто столько лет живёт в этом мире и за тех, кто ещё не родился, но кому уже предначертано жить и умереть здесь!..

— Я тебя предупреждала — правда будет жестокой…

— Но неужели ничего нельзя сделать?!

— Можно… — Эркатога тяжело вздохнула и внимательно посмотрела в мои глаза. — Но ни тебе, ни мне это не дано…

— А кому дано?! Кто он — этот избранный?..

Эркатога как-то мягко и даже нежно улыбнулась:

— Не бывает избранных, мой мальчик! Любой человек, родившись, уже избран провидением для того, чтобы сделать свою жизнь такой, какой он хочет её видеть. Всё зависит только от самого человека…