Роман Носиков - ПЕПЕЛ В ПЕСОЧНИЦЕ

— Да, я не об этом.

— Вот и хорошо. А хотите, прогуляемся в атриум, вы мне там все расскажете, а друзья ваши тут пока посидят?

— Спасибо Иван Александрович, но в принципе мне скрывать от них нечего. Ничего такого.

Арчер и Дженнифер напряженно следившие за неожиданным поворотом разговора, оба синхронно кивнули. Что это должно было означать Максим не понял, но принял этот жест за относительно одобрительный и на этот раз рассказал все.

Когда Максим закончил рассказ, Иван Александрович некоторое время помолчал, покачивая головой и хмуря лоб.

— Так, — он потер виски, — аппарат у тебя с собой?

— Нет. Я спрятал его, опасаясь обыска.

— Мы же обыскали весь корабль!

— Я спрятал его не на корабле, а в порту.

— Но как? Вы же не сходили на берег! Ах, да! — Чекист хлопнул себя по лбу.

— Вот-вот. Мы думали, что ваши орлы нас будут на берегу уже встречать, а вы только через пару часов нас навестить собрались. Достаточно того, что я пришвартовывал корабль.

— То есть вы спрятали его прямо в пирсе?

— Точно.

— Не намокнет?

— Он не боится влаги. Но на всякий случай он завернут в два пакета и заплавлен зажигалкой.

— Может прямо сейчас и поедем?

— Может быть, тогда хоть доедим, раз вы меня все равно никуда пока не отпускаете? Да и не отдам я его вам просто так. Только при понятых и по описи.

И сунул пельмень в рот.

Неделя прошла с того момента, как Максим сдал Ивану Александровичу телефон. Все это время он жил в ведомственной гостинице под охраной. Арчера и Дженнифер к нему не пускали. Ну, а его, в свою очередь, охрана гостиницы не выпускала наружу. Гостиница, тоже была частью чекистской работы. Возможно, что и к лучшему. Максиму не хотелось объясняться с ними. В принципе и так все было более менее ясно: он ими пользовался потому, что был должен, но промолчать об этом было невозможно, а разговаривать — бесполезно.

В гостинице было неплохо. Библиотека, спортивный зал, кинозал, баня. Кормили. Меняли белье.

В библиотеку Максима не тянуло, в кино тоже. Оставались баня и спортзал. Идти сначала в баню, а потом тренироваться было глупо. Рука, накачанная какими-то специальными лекарствами, стремительно заживала. Значит, спорт — прежде всего.

В раздевалке было пусто. Спортивной одежды у Максима не было, поэтому он просто разделся до пояса, снял ботинки и босиком вошел в спортивный зал. В дальнем углу двое отрабатывали броски. Из их угла раздавались шуршание шагов и смачные шлепки о маты. У Максима компании не было, и он просто пристроился к груше.

Ткнул в нее кулаком раз, ткнул другой. Отчего-то вспомнились официант Давид из планера и стюардесса. Их шепоток за спиной. Стукнул посильнее. Потом в голову пришел Роман Викторович из службы безопасности. Потом мертвый пилот, трупы в тамбуре лайнера, перекошенное от ужаса лицо немца Гунтера, глаза Маргарет, трупы, висящие на детской площадке, кровь брызжущая из содрогающегося тела аквалангиста, глаза галичанина Коваля. Тяжелая груша стонала от каждого удара, гнулась, скрипела, отлетала далеко в сторону и возвращаясь летела обратно грозно как колокольный язык, чтобы снова отлететь от удара.

— Вот! Вот как надо бить!

Голос раздался за спиной неожиданно. Максим обернулся. Прямо перед ним стоял усатый плечистый мужик в камуфляже, а чуть поодаль толпились какие-то юнцы в спортивных костюмах, скорее всего курсанты.

— Вот так надо бить! Чтоб груша летала! — мужик снова повернулся к Максиму — Покажите еще!

Максим подумал и врезал мужику в глаз. Мужик ступил шаг назад и свалился на спину под ноги курсантам. Те испуганно отступили назад.

Мужик, кряхтя, поднялся. В глазах его было веселое изумление.

— Вот так значит? Ну, держись.

Движения его стали быстрыми и плавными. Он быстро вошел в дистанцию, сделал обманный удар ногой снизу, и когда Максим поставил блок, хлестко ударил Максима кулаком в лицо. Вопреки его ожиданиям, Максим не свалился, а вцепился обеими руками в только что ударившую его руку, повис на ней перегибая мужика через себя и захватывая ногами его голову. Под тяжестью тела Максима они упали и покатились по залу. Когда они остановились, рука усатого была вывернута, а голова торчала испод колена Максима. Сам Максим сидел у мужика на спине и душил его, сжимая горло между бедром и голенью.

— Хана тебе Митрич! Утерял хватку. Это тебе не курсанты. Этот парень, говорят, только, что отряд боевых пловцов голыми руками разорвал, а ты тут, понимаешь, со своими фортелями! Эй, парень! Отпусти Митрича. Он больше не будет.

Максим слез с неудачливого Митрича и посмотрел на говорившего. Говорил парень примерно его возраста, белобрысый, коротко стриженый, с глазами какого-то неопределенного болотно-серого цвета, одетый в черный бесформенный комбинезон. Рядом с ним щурился так же одетый, черноволосый парень азиатской внешности.

Сзади, потирая горло, поднялся Митрич. Максим напружинился, но напрасно — Митрич осторожно обошел компанию и, зайдя спереди, представился:

— Валерий Дмитриевич Дёмин. Сержант-воспитатель.

Под глазом у него расползался великолепнейший фингал.

— Максим Токарев. Больно?

Они пожали руки.

— Привычно. Ты из какого подразделения, Максим?

— Не из какого. Штатский я.

— Ну, не хочешь так и не говори. — обиделся воспитатель.

— Митрич! Он, правда, штатский! Его неделю назад с «Корыта» сняли. Это тот, что боевых пловцов взял. — сказал чернявый с нерусской внешностью и представился, — Старший лейтенант Ибрагим Султанов.

— Лейтенант Максим Пыльников, — сказал второй. Замялся и добавил — Тезки.

— Польщен знакомством.

— Постойте, — не унимался Митрич, — Откуда у Грузии боевые пловцы?

— Бывшие черноморцы.

— Наши?!

— Украинские.

— Ах, вот оно как…. Аукается, значит.

Ибрагим вытер лоб и ответил:

— Еще будет аукаться. — после чего повернулся к Максиму, резко свел пятки вместе, как будто щелкая каблуками, изобразил поклон головой, — не составите ли мне пару?

«Все бы им драться» подумал Максим, а вслух сказал:

— Почту за честь.

Митрич, держась за глаз, расшугал курсантов кругом, и в этот круг вошли Ибрагим и Максим. Второй Максим, тот, что служил вместе с Ибрагимом встал рядом с Митричем и о чем-то с ним шептался.

Ибрагим и Максим поклонились друг другу, и Ибрагим неуловимым движением сразу заскользил куда-то влево, одновременно уходя из обзора и приближаясь. Максим решил удивить соперника. Соперник наверняка, видя предыдущий поединок, ожидал от Максима самбистских приемчиков, и Максим решил ударить. Он развернулся к Ибрагиму спиной и ударил ногой назад. Ибрагим пропустил ногу мимо и резко рубанул ребром ладони по икре. Когда промахнувшийся Максим попытался снова встать в стойку, боль была такая, что он сразу свалился на спину.