Виктор Тюрин - Цепной пес самодержавия (СИ)

— То есть он вас бросил, — сказал я, а сам подумал, что подпоручику здорово повезет, если он переживет сегодняшний день.

— Наверно.

Слово должно было означать сомнение, но в ее глазах легко читалось осуждение его поступка.

— Все! Мы уже пришли! Совет напоследок: напейтесь и попробуйте заснуть!

В этот момент к нам подбежал Кузьмич и городовой. Полицейский при этом опустил голову, стараясь не встречаться со мной глазами. Только они успели войти в ворота, как выбежал хозяин особняка.

— Дочка! Светочка! Что с тобой, девочка?!

— Не пугайтесь, Михаил Васильевич! Устала ваша девочка. А я, как истинный джентльмен, предложил ей свою посильную помощь, — я осторожно поставил девушку на ноги. — Извините, но мне надо срочно телефонировать!

Поднявшись в кабинет, я позвонил в жандармское управление, но наткнулся на дежурного офицера, который на мои требования и угрозы, отвечал, как заведенный: — Не могу знать! Приму к сведению!

Бросив трубку, я застыл как вкопанный, пытаясь понять, что происходит. Позвонил Мартынову, но того не оказалось дома. Тогда я позвонил в канцелярию Его императорского величества. Меня не смогли соединить, объяснив, что нет связи.

— Как нет связи?! В своем уме барышня?! Это канцелярия императора!

— Не могу ничего сделать, нет соединения, — твердо и холодно ответила она мне, но в конце не удержавшись, добавила. — А вы могли бы быть и повежливее.

Соображал я с минуту, после чего попросил меня соединить с батальоном Махрицкого.

Командира охотников я вытащил из армии еще четыре месяца тому назад. Сначала он был недоволен своим откомандированием из действующей армии, но стоило ему узнать, что командовать будет не простой частью, а специальным подразделением, обрадовался и сразу принялся за дело с большим энтузиазмом. Спустя две недели по прибытию в столицу он получил звание подполковника и принял батальон. Вот сейчас мне предстояло проверить на практике мое нововведение. Я нередко бывал в расположении батальона и многих там знал, как офицеров, так и солдат. К тому же благодаря мне батальон имел личный транспорт — два грузовых автомобиля.

Дежурный офицер, узнав меня, сообщил, что подполковник только что звонил, сообщив, что уже едет и приказал поставить батальон под ружье.

— Степашин, у нас нет времени! Грузите два пулемета и взвод солдат в автомобили!

— Но господин подполковник…

— Когда приедет, то подтвердит приказ! В команду включите как можно больше унтер-офицеров! Кто поедет старшим?!

— Думаю… поручик Татищев. А что случилось?!

— Отряд направьте к царскому дворцу! Прямо сейчас! Я буду их ждать рядом…

Выйдя из кабинета под удивленными и встревоженными взглядами гостей, я быстро подошел к Аношину, вышедшему мне навстречу, и коротко сказал: — Извините! Мне нужно уйти! Объясню все потом!

Идя по улицам, среди белого дня, я испытывал ощущения человека, внезапно очутившегося впотьмах и теперь не знающего что делать и куда идти. Страха не было, вот только ощущение тревоги росло с каждой минутой. В воскресный день улицы обычно были заполнены народом, но сегодня они выглядели полупустыми, да и лица людей, встреченных мне на улицах, были или встревоженными или озабоченными. Словно то, что сейчас происходило в столице, наложило мрачную печать на город. Пройдя квартал, я наткнулся на дедка — извозчика, но стоило сказать, куда мне надо ехать, старик сразу закрутил головой, объяснив свой отказ тем, что там пуляют из ружей, а он хоть старый, а жить все равно хочет.

— Я поеду с тобой или без тебя, старик.

После такого категоричного заявления извозчик опасливо покосился на мои плечи, затем несколько раз тяжело вздохнул и промолвил: — Тык, барин, я же не совсем против, но жизнь ведь одна дадена…

Я вскочил в пролетку: — Езжай! Быстро!

На месте встречи я ожидал не более десяти минут, с растущей во мне все большей тревогой, прислушиваясь к далеким выстрелам. То, что стрельба продолжалась — было уже неплохо. Намного хуже, если бы она затихла.

"Но где же полиция, жандармерия, армия?! Что, черт возьми, происходит?!".

Рев двигателей я услышал загодя. Офицер, ехавший в передовой машине, выскочил из кабины, стоило ей затормозить. Это был поручик Татищев. Я быстрым шагом подошел к нему. Из-за бортов на меня смотрели с удивлением, недоверием и затаенным страхом солдаты. Я спросил его: — Когда уезжали, новых сведений не поступало?!

Тот растерянно помотал головой — Нет. А вы что не в курсе происходящего?!

— В курсе, — соврал я, — но подробностей не знаю.

Офицер смотрел на меня в ожидании объяснений, но вместо этого я развернулся к солдатам. По большей части это были унтер-офицеры, ветераны, что радовало, так как знал, что именно они воспримут мои слова ближе к сердцу, чем молодежь.

— Солдаты, прямо сейчас убивают царя и его семью!! И именно от вас зависит его судьба, а значит и судьба России!!

— Жизнь положим, ваше благородие, а царя спасем!!, — прогремело над машинами.

— В машину, поручик!, — не успел тот захлопнуть дверцу, как я вскочил на подножку.

— Езжай быстрее! Жми на полной скорости!, — скомандовал я водителю.

Спустя пять минут две машины со страшным ревом выехали перед распахнутыми воротами, у которых в качестве караула стояло около трех десятков матросов во главе с пехотным офицером в чине подпоручика. При виде нас он выскочил вперед и замахал руками, крича: — Стой! Стой!

— Притормози, — сказал я водителю.

— Вы из Екатерининского полка?! Нам в помощь?!

— Огонь!!, — скомандовал я, одновременно стреляя подпоручику в голову.

Из-за бортов загремели выстрелы. Ошеломленные неожиданным нападением, расстреливаемые почти в упор, матросы несколько секунд стояли, словно мишени в тире, а затем вдруг кинулись бежать врассыпную, бросая винтовки.

— Жми, шофер!, — снова скомандовал я. — Остановишься у входа! Ставь машину боком!

Не успели машины остановиться, как раздались громкие и отчетливые приказы поручика Татищева: — Из машин — долой! Спрятаться за бортами! Перезарядить винтовки! Огонь на поражение!

Меня удивило, что у парадного входа во дворец никого не было, но не успели солдаты ссыпаться с машин и стащить пулеметы, как в дверях появилась группа мятежников. Человек двадцать. Несколько офицеров и матросы. Судя по тому, что сразу не стали стрелять, они были в явной растерянности, что и караул у ворот. Используя их замешательство, Татищев громко скомандовал: — Солдаты, слушай мою команду! По цареубийцам, огонь!

Из-за машин грянул залп, за ним второй. Несколько человек рухнули на мраморные ступени, заливая их своей кровью, другие заговорщики сразу заметались, ища укрытия и пытаясь отстреливаться. Кое-кто из матросов принялся кричать: — Братки!! Не стреляйте!! Мы же за народ и волю!!