Андрей Силенгинский - Курьер

Я сам еще недавно пользовался Весами — деревянным кулончиком именно в виде весов, который начинал мелко дрожать, если вас пытались обвесить. Популярная была штука. Настолько, что появилась масса подделок —деревяшек такой же формы, не заряженных никаким заклинанием. Одного вида выставленного напоказ кулона хватало для поднятия честности любого продавца до уровня тибетского монаха. Настоящий же амулет работал около месяца, после чего требовал перезарядки. Но я свой перезаряжать не стал. Может быть, это смешно, но я чувствовал себя очень неловко, заходя на рынок с амулетом. Словно садился за игорный стол с тузом в рукаве.

Сейчас Яков Вениаминович явно собрался соорудить какой-то защитный амулет из подручных средств — ведь форма предмета никак не влияла на содержание... Так что меня устраивало что угодно, лишь бы сделанное из природных материалов — они лучше впитывают заклинания. При всей кажущейся элементарности, задача оказалась не столь простой. Боже ты мой, я раньше и не задумывался, сколько металла и особенно пластика нас окружает! Теряем, теряем мы связь с природой... Телефон, пульт, еще пульт, зажигалка, солнцезащитные очки... Да что ж такое! Пластиковая карточка... и почему не приучил себя к портмоне — хорошему кожаному портмоне? Беда. Где же вы спички и деревянные расчески, бумажные фотографии и не менее бумажные книжки? Канули в лету вслед за веретеном и пряслом?

О! Меня осенило. Я кинулся к шкафу и достал носовой платок. У меня очень уместная в данном случае неприязнь к синтетическим тканям...

— Подойдет? — я поднес платок к магофону. — Стиранный, не новый.

— Да, Вадик, вполне подойдет. — Яков Вениаминович улыбнулся чуть иронически, видно, мои метания попали в его поле зрения. — Подержи его так немного...

Маг одними губами что-то прошептал. Вот в этом и есть преимущество магофона. Через любые технические устройства, от допотопной киноленты до сверхсовременных средств передачи изображения, заклинания не проходят.

— Все, Вадик, — снова заговорил Яков Вениаминович. — Носите платок с собой. Не побоюсь хвастаться, заклинание хорошее, вас сейчас магией никто не найдет. Часиков десять-двенадцать амулет поработает, а там посмотрим... Или подзарядим, или что получше придумаем.

Платок я аккуратно свернул и засунул в карман трико.

— Но это только половина дела, — продолжил маг. — А вторая половина... Я приглашаю вас провести эту ночь в моих скромных апартаментах.

Я отрицательно замотал головой.

— Вы не понимаете, Вадик. Дело не в обычном гостеприимстве, хотя я, безусловно, буду рад вас видеть. Ваша квартира сейчас не самое безопасное место. Удар могут нанести просто по ней...

— Да нет, я сообразил. Спасибо за приглашение. Яков Вениаминович, просто не хочу вас стеснять. У меня поблизости друг живет, я у него переночую.

Уговаривать меня маг не стал. Но, прежде чем попрощаться, несложным заклинанием привел мое расшибленное колено в порядок. Почти в порядок — магия в медицине до обидного слаба...

Глава седьмая

Мстительность — это черта характера, абсолютно мне не свойственная, мрачно усмехался я. давя на кнопку дверного звонка перед квартирой Бориса. Я просто иногда восстанавливаю историческую справедливость.

Несколько лет назад в счастливую и бестолковую студенческую пору мой друг и одногруппник Боря Мирский имел отвратительную привычку будить меня по ночам. То ему срочно необходимо было проконсультироваться со мной по поводу решения неоднородных дифференциальных уравнений, то одолжить немного денег, когда запросы очередной пассии фатально не совпадали с Бориными финансовыми возможностями, то я просто требовался в качестве собутыльника — обычно после расставаний с этими пассиями... Так или иначе, приходил ко мне ночами Боря с регулярностью прожорливого вампира.

Все изменилось, когда Борис женился. Остепенился он удивительно быстро, и его перевоплощение в примерного мужа и (вскоре) отца оказалось полным. Милая и нежная девушка Лена под лайковыми перчатками искусно прятала ежовые рукавицы. Я и сам слегка ее побаивался, и ни за что не приперся бы в их семейное гнездышко в час ночи, если бы хозяйка с дочкой третьего дня не уехала навестить родителей в Винницу.

И вот сейчас, слыша понятную возню за дверью и недовольное, чуть встревоженное «кто?», я с удивлением поймал себя на хорошем настроении. Нет, ну что мы за звери такие странные, а? Неужели перспектива выпить водки со старым другом может перевесить в сознании гнетущую мысль о троекратном покушении на нашу жизнь?

Оказывается — пусть на какое-то время — может.

Не буду Борису ничего рассказывать о своих проблемах, подумал я.

После пятой рюмки я, конечно же, все рассказал, подробно описав весь вечер и умолчав лишь о том, какое конкретно задание получил от Якова Вениаминовича. Это все-таки уже коммерческая информация, полноправным владельцем которой я не являюсь.

Сидели мы чудесно. Черт побери, сто лет так не сидели. Борис был единственным человеком, который, не имея отношения к магии, знал о моей работе. Поговорить с ним было здорово, но в последние годы наши встречи носили какой-то полуофициальный характер — дни рожденья, годовщины... Маленькие ли вечеринки или почти банкеты, но вот так, посидеть на кухне вдвоем — не получалось. Я мысленно дал себе слово обязательно время от времени вытаскивать Бориса к себе в гости. Одного. Я ничего не имею против его жены, всегда рад видеть и все такое, но...

В голове зашумело, я довольно отчетливо почувствовал себя нетрезвым. Не пьяным, нет, именно в меру нетрезвым. Наверное, каждому человеку, кроме патологических трезвенников, знакомо то состояние, когда и дикция еще вполне внятная, и с координацией движений все в порядке, но во всем теле чувствуется какая-то легкость, все радости кажутся настоящими и значимыми, а проблемы — совсем не глобальными. Возможно, умные люди как раз на этой стадии и останавливаются, избегая множества неприятных последствий. Я же просто отметил про себя эту промежуточную станцию и расслабился.

Борис же напротив, после моих слов как-то подобрался. Посмотрел на меня особенно пристальным взглядом, чуть прищурившись сквозь стекла очков. Послушать себя он в принципе любил, но праздная болтливость никогда не входила в список его недостатков. Вот и сейчас Борис не тратил время на абсолютно излишние, но почти обязательные в подобной ситуации вопросы и уточнения, вроде «правда что ли?», «а не врешь?» и так далее. Видел — не вру. И сейчас молча анализировал сложившиеся обстоятельства.

Я не раз говорил Борису, что ему бы чуть-чуть побольше таланта — как пить дать стал бы большим ученым. Потому что все остальное в наличии. Строгий аналитический ум, способный методично разложить проблему по полочкам, усидчивость и потрясающая целеустремленность. Борис ничуть не обижался — себя самого (как и все остальное) он оценивал очень трезво.