Андрей Силенгинский - Курьер

К Роберту я испытывал нечто вроде зависти. Он этот барьер преодолел, оказавшись не то любопытней, не то упорней меня. В какой-то степени ему помог случай... но ведь и случай не приходит к кому попало. Ведь, скажем, его отец испугался — ничуть, к слову, не утратив по этой причине моего уважения.

Насколько продвинулся Роберт на этом пути, не знаю. Я даже не уверен, что этот путь ведет не в пустоту. Но я составлю черному магу компанию.

О чем там еще Роберт говорил? Тщеславие... Да, сказать-то он явно хотел не совсем это. но смутился. Хочется ему осчастливить человечество. А кому не хочется? И я, в принципе, против ничего не имею. Не для того, чтоб тебе памятников в каждом уголке планеты понатыкали... Хотя — и для этого тоже, себе-то можно не врать. То есть, совсем без тщеславия в этом вопросе все-таки никак не обойтись. Да и перед самим собой весьма не противно будет хвост распустить. Выглянуть эдак утречком в окошко, вдохнуть полной грудью окружившую все вокруг благодать и усмехнуться самодовольно — чьих рук дело? — моих... Кто у нас герой? — ну так понятно, кто...

Этот пункт программы — глобальное осчастливливание — я себе пока не очень внятно представлял. Что может дать людям Белый шар, так сказать, в промышленных масштабах — не могу придумать. То есть, придумать-то я могу все что угодно, фантазией Бог не обидел, а вот поверить в реальность... Все сведется к избитому «джентльменскому набору» — долголетие (в скобках — бессмертие), материальное благополучие (каждому по рогу изобилия) и скачок научно-технического прогресса до уровня фантастических романов? Так стоит всеобщее счастье понимать? А если по-другому — то как? Научите, люди... Быть может, я напрасно взял крен в область материальную? Расскажите мне про духовное развитие, я послушаю с удовольствием. Про высокие моральные устои, про идеалы и новую систему нравственных ценностей. Мы от этого точно счастливыми станем? А если да, то останемся ли мы сами собой? Я попытался представить себе это новое счастливое общество — получалось очень хреново. Как это — кругом сплошь чопорные джентльмены целуют ручки благородным леди? Или нимбы вокруг головы и арфы в руках? А, может, как-нибудь попроще — просто р-раз! — и исчезнут где-то все подонки. А также мерзавцы, негодяи ну и жлобы, например, — для комплекта. Только вот меня вопрос «где» все-таки интересует. И кто будет агнцов от козлищ отделять тоже любопытно. Я себе бы не доверил, кому другому — тем более. Белый шар? Да пусть он там у себя, на тау Кита или еще где порядки наводит...

Настроение начало понемногу портиться, и я поток своей философской мысли оборвал. Во-первых, разговоры пустые — пока никто от Белого шара ничего кроме мелких фокусов не видел. Ну, кроме Роберта, разве, да у него все равно те же фокусы, чуть помассивней только. Чего загадывать-то. А во-вторых, если жизнь у людей чуть полегче станет — в самом обыденном, примитивном материальном смысле — то это, может, и не счастье с большой буквы, но неплохая штука в любом случае. Так что отбросим сомнения. Или отложим, по крайней мере.

Ну, а насчет третьего аргумента — страха, тут, по-моему, Роберт снова чуток слукавил, но уже в другую сторону. Я-то, пожалуй, недалек от истины был, когда предположил, что не хочет он такой инструмент как Белый шар в чужие руки отдавать. Осознавать, что им вертит кто-то другой — когда мог бы ты — обидно до невозможности. Но тут я Роберта не осужу, сам бы на его месте нечто подобное испытывал. Да почему на его месте? Я и на своем... Нет уж, если у Роберта действительно есть какие-то методы исследования Белого шара, меня долго агитировать к нему присоединиться не надо. Меня пинками не отгонишь. Я ведь откажусь — потом всю жизнь жалеть буду. Даже если у Роберта ничего не получится — стану думать, что с моей-то помощью могло получиться...

Какое-то время я полежал с пустой головой — не думал ни о чем. Так, шум какой-то в голове стоял. А потом как-то само собой получилось, что начал я размышлять о вещах простых и нормальных. И так мне это дело понравилось — просто успел уже отвыкнуть. В последнее время то о том, как от убийцы спастись, то о глобальностях каких-то. Надоело.

А сейчас я для начала с удовольствием подумал о футболе. Удовольствие, правда, было изрядно подпорчено результатом последнего матча, но я быстро себя убедил, что и сейчас «Черноморец» стоит совсем неплохо. А впереди сейчас матчи несложные, там очки брать сам Бог велел. Если бы вчера еще... Ну да ладно. Вот исследую Белый шар, стану всемогущим, и научу их в футбол играть. Потому что больше, похоже, никак...

Потом я подумал про ремонт в собственной квартире. Надо будет прямо с утра позвонить ребятам, извиниться и сказать, что придется сделать паузу. На недельку пока, а там видно будет. Им это, понятное дело, не понравится, но для их же блага стараюсь, все-таки мое жилище пока место небезопасное. То есть, им я все это объяснять не буду, а просто предложу небольшую мзду. Они попытаются сделать ее чуть побольше, я поторгуюсь... Я бы, честное слово, и не торговался бы, но они ж меня тогда уважать перестанут. А человеческое уважение — товар бесценный.

Про Марину подумал, весьма неожиданно для себя и с заметной симпатией. Дурак все-таки, что телефон не взял. Ну, возможно, в ближайшее время мне будет не до дел амурных, но ведь жизнь-то не завтра заканчивается. Надеюсь. За это «надеюсь» я мысленно с наслаждением огрел себя по затылку. Черного юмора мне сейчас не надо.

Я мог бы, наверное, найти Марину по номеру автомобиля, но вот только номера я этого в упор не помню. Как ни пытался визуализировать картинку из памяти, номер там никак не проявлялся. В основном маринины ноги перед мысленным взором маячили. Такие ножки — это, конечно, тоже признак весьма индивидуальный, но вот в базы данных их заносить пока не научились.

Про Бориса подумал. Нехорошо я с ним все-таки. Он беспокоится, а я... А еще он, как ни крути, по моей вине пострадал. Ремонт на кухне делать придется — это раз, мебель — это два, да и из техники наверняка что-то пострадало. Надо будет потверже позицию занять и материальный ущерб возместить. Пусть Борис руками не машет, взрывать-то меня собирались, а его кухня под раздачу попала. Так что с идентификацией личности косвенного виновника проблем нет, а виновник истинный мне пока не известен. Ничего, рано или поздно узнаю, и тогда вменю... я ему так вменю...

Ну вот, опять мысли вернулись к нашим баранам. Чтобы отсечь этот процесс, я рывком сбросил себя с кровати, разгладил покрывало и одернул шторы на окне. А вот и рассвет, здравствуй солнце, здравствуй утро... Можно уже, пожалуй, из гостиницы вытряхиваться, да где-нибудь через часик позвонить Роберту, договориться о встрече. Стоп! Я как шел от окна, так и застыл нелепым изваянием. Номер телефона-то я взять вчера не удосужился. Молодец... Ладно я, я в полусне находился, но Роберт ведь мог бы побеспокоиться? Проблема, само собой, не из числа неразрешимых, я могу Якову Вениаминовичу позвонить. Но как-то мне не хотелось отвечать на возможные вопросы. Пока, по крайней мере.