Андрей Силенгинский - Курьер

Только теперь сознание наконец воссоединилось с телом. Надо взбираться на плиту, решило оно. И побыстрее, потребовало тело, пальцы немеют, того и гляди не выдержат — не за удобный турник все-таки держатся.

Меня накрыло сразу двумя слоями ужаса. Первый — задним числом, страх от не случившегося: я увидел себя, не успевшего ничего предпринять, ни за что схватиться, и летящего, летящего, летящего в никуда... Второй — ужас от теперешней ситуации, страх не удержаться, не выкарабкаться и... финальная картинка та же.

Ладно, выбираемся. Не так уж и сложно. Я не гимнаст, конечно, но все же смело могу считать себя находящимся в неплохой форме. Три раза в неделю посещаю спортзал не только для того, чтобы покрасоваться перед девушками. Ничего сверхъестественного от меня не требуется. Выход силой... В школе я сделал таких сотни в общей сложности. Пошел! Тело послушно выполнило приказ, натужно, со скрипом в суставах и выступившим потом на лбу, но все же достаточно уверенно. Только ушибленный локоть предательски хрустнул и прямо-таки завыл от боли, но я велел ему заткнуться. Руки дрожат от напряжения, время не терять... Я уронил себя плашмя на плиту. Выдохнул. Рано расслабляться — ноги тянут вниз, того и гляди... Еще один судорожный рывок — извиваясь всем телом, отталкиваясь от воздуха — и руки хватают теперь уже дальний край плиты. Все, теперь нормально. Чуть подтягиваю себя, закидываю ногу...

Через пару секунд я по-турецки сижу в самом центре плиты и пытаюсь отдышаться. Жив. Это надо осознать, это надо не спеша распробовать, оценить вкус. Вкус восхитительный, мне нравится.

Сейчас я могу выйти из Тоннеля. Пресловутая пара секунд сосредоточенности и — я сижу в кресле и развожу руками. Чего ж вы хотели, ребята, такие задания в принципе невыполнимы. Роберт посмотрит на меня понимающе, иного он и не ждал, я думаю. Борис... разочарован будет, наверное. Такая идея (его идея!) пропала. Эх, Вадим, я-то думал...

Я качаю головой. Зло улыбаюсь. Нет. выходить сейчас просто нелепо. С таким же успехом можно было совсем не входить. Я чего ожидал от Тоннеля — ровную гладкую дорогу без малейшей опасности? Не бывает! Хотя дорога-то в самом деле и ровная, и гладкая. Иди и радуйся. А что насчет опасности — так думай, курьер, думай. Помогай своему телу головой.

Я повернулся назад, мысленно прокрутил в памяти короткий ролик. Сначала я шагнул на правую плиту — она оказалась правильной. Теперь я не сомневался, что левая исчезла бы под моими ногами. Следующая правая плита обернулась ловушкой. А левая... я похлопал ладонями вокруг себя.

Значит, чередование? Правая, левая, правая, левая... Ать-два. И так до самого Белого шара. Не верю. Вот ведь гадство какое, не верю я в такую простоту. Это ж не Тоннель, это игра в классики для девочек младшего школьного возраста. А раз я не верю, значит амба. Мои представления о Тоннеле являются его законами. И, начни я скакать левой-правой, не первая так вторая плита разверзнется под моими ногами. Брр, слово-то какое отвратительное — разверзнется. Впрочем, если даже подобрать слово менее неприятное, суть от этого не изменится. Я полечу вниз, и не факт, что снова успею схватиться за край соседней плиты.

Успею обязательно! — попробовал убедить я себя. Не вышло. А даже и успею, взберусь ли потом? А чего нет? — продолжил я атаку на самого себя. — Один раз вышло, почему не выйдет еще раз?

И вот тут Тоннель меня предал. Каким-то мимолетным восходящим потоком вытолкнул мое погрузившееся сознание к самой поверхности. Я вдруг ясно, со всей возможной отчетливостью вспомнил, что не ходил я ни в какой спортзал трижды в неделю. И раз в неделю не ходил. И вообще, последние мои активные занятия физкультурой датируются школьными годами — даже в студенчестве я халтурил, получая зачеты по физо всевозможными халявными методами. Выход силой? Да ты подтянуться-то сможешь, друг мой?

Мышцы рук немедленно заныли, налившись мучительной усталостью. Словно я только что совершил нечто непосильное, тем самым исчерпав свой запас сил на сто пятьдесят процентов. Впрочем, по сути так оно и было... Сжав кулаки, я напряг бицепсы. Дрожь в руках заставила тут же отказаться от столь экстремальных действий. Ну и сволочь же ты, Тоннель!

Можно было не сомневаться, следующий срыв станет последним. В самом печальном смысле слова. Сконцентрироваться и выйти из Тоннеля, летя в бездонную пропасть, я вряд ли сумею. Значит, все-таки выхожу сейчас?

Нет. Значит, больше не срываюсь.

Я поднялся на ноги и с ненавистью уставился на чертовы плиты перед собой. Не будем загадывать далеко вперед — только на две. левую и правую. Какая из них? Сначала правильной была правая, потом левая... Нет! И про них надо забыть. Неважно, что будет дальше, неважно, что было до того. Левая. Или правая.

Я уставился в левую, ощупал взглядом каждый квадратный сантиметр, водя глазами то по горизонтали, то по вертикали, надеясь найти хоть какую-нибудь подсказку. Намек. Знак.

Ничего. Левая плита мне не нравилась.

Я повторил все вышеперечисленные процедуры с правой. Абсолютно тот же результат. Правая плита мне также не нравилась. Не нравилась. Также...

Закусив губу, я затаил дыхание, боясь вспугнуть нахлынувшее понимание, развеять в туманном воздухе истину. Обе плиты мне не нравились одинаково. Они равнозначны, и только одна из них правильная.

Все еще не дыша, я достал из кармана монетку. Тусклую желтую гривночку. Как хорошо, что деньги пока еще не стали до конца электронными. Впрочем, и тогда монеты нужно будет сохранить — в качестве двустороннего вариатора реальности. Гаррисон и помыслить не мог, насколько точно его определение...

Орел — левая, решка — правая, решил я. не задумываясь. Подкинул монету. Поймал. Поглядел на выпавшую цифру один — и одним прыжком перескочил по диагонали на правую плиту впереди.

Выдохнуть я смог только секунд через пять, когда вполне убедился, что плита подо мной тверда и незыблема. Не рассуждать, ни в коем случае не рассуждать! И не медлить.

Подброс. Снова решка. Прыжок вперед. Выдох. Нормально. Теперь, кажется, действительно нормально! Нет. гнать от себя и эту мысль тоже. Каждый раз — только две плиты, только один выбор. Монета не имеет памяти. Кто-то из великих сказал. Неважно, кто, главное — правильно.

Орел, решка, орел, орел...

Мне удалось отключиться от всех мыслей и эмоций. Я — простейший механизм, выполняющий простейший алгоритм. Такой этот Тоннель — ничего лишнего. Случайный выбор — переход — случайный выбор — переход...

Когда я поднял глаза (что-то подтолкнуло меня к этому), взгляд мой буквально уперся в Белый шар. Мой путь оказался пройденным. Меня отделяла от Белого шара всего одна плита, одиночная, как и в начале пути.