Денис Пронин - Почти библейский исход

— Тогда ты туда и бей, а я в ту же степь стреляю.

В ресторане у бассейна жрали. Жадно, остервенело, как в последний раз. Без гарниров и соусов, не останавливаясь. Не делая различий на местных и приезжих — все жрали кого попало. Я аж прифигел от столь толерантной гастрономической разнузданности. А Саша не прифигела. Бам! Бам! Бам! Бедные ушки мои! А Саша не останавливается. Гильзы звенят, запах сгоревшего пороха, неожиданно приятный после аромата «мёртвоживых». Звонко стукнулся о плитку пола пустой магазин. Бам! Всё! Двенадцать жрунов раскинули мозгами. С учётом «пищи» на полу количество потенциальных врагов уменьшилось ещё на восемнадцать.

Среди питавшихся глаз зацепился за ещё одного охранника. Подошёл, проверил — не день Бекхема сегодня, кобура пустая. Куда он пистолет свой задевал? Хорошо, магазин запасной и фонарик на месте. Магазин — Саше, фонарик — мне. Хороший, длинный, увесистый…

— Саш, у вас с Алёной как насчёт пожрать?

— Никак вообще! А если честно, уже хочется!

— Тогда давай прервёмся с разведкой! Пошукаем здесь и найденное оттащим домой, перекусим и пойдём дальше, ладно?

— Тогда ты шукай — сам говорил, что всё здесь знаешь! А я — на вахте!

«Нашуканного» набралось неожиданно много. Видимо, приход песца в наш отель совпал по времени с открытия возлебассейновой харчевни — два подогреваемых лотка с нарезанной пиццей, лоток с картошкой фри и ещё один — с местным подобием блинов. Плюс упаковка воды, плюс некоторое количество напитков из бара, плюс полный кофейник, да то ещё, да сё… В руках нести — не выход. Тут вспомнил про тележку в кладовке: в прошлый приезд персонажи из обслуги, привозя припасы, там её ныкали до вечера. Полез, дебил расслабленный!

Хорошо, фонарик в руках был! Из кладовки на меня вывалился, видимо, один из первых укушенных и умерших — неприлично живой. И вроде тощий, а сильный! Ка-ак навалился, как с сипом к лицу пастью своей потянулся! Коктейль мыслей непередаваем… В общем, завалил меня этот извращенец на пол и ну подставленную левую руку грызть! А куртка — ни фига не дрескостюм! Больно, сука! И рвёт, и терзает, не отвлекаясь ни на что, не говоря об окне! [5] Отсылаю к Михаил Юрьичу, литература, школьная программа ( прим. Автора ).

Питбуль, гадина, какой-то, а не покойник! И не обращает внимания ни на реплики мои нецензурные, ни на удары фонарём куда попало. Говно фонарь, не для самообороны от таких живоедов!

Спасла Саша, на грохот и мои вопли прибежавшая. Пинком в голову с меня его сбила и застрелила. А я ещё минуты две на полу лежал, отходя.

Поднялся, а Саша не по сторонам, а на меня смотрит. И нехорошо так, оценивающе.

— Чего?

— Ты как?

— Как в тёплой ванне! Приятная нега отдыхающего в Египте у бассейна! В чём дело-то?

— Куртку сними!

Вот тут-то мне и поплохело. Если прокусил куртку этот урод — всё, приплыли, Джексон, можно напоследок нырнуть в море и поплавать, потому как жить осталось — с час от силы. Или нажраться до беспамятства, благо бар в двух шагах. Или попробовать успеть сделать что-нибудь эпическое, важное, покакать, например… Всё это неслось в голове, пока я срывал с себя куртку и поддетую под неё хлопковую рубашку с длинным рукавом. Тщательный осмотр в четыре глаза двух багрово-сизых, но не кровящих полукружий… Потом, на всякий случай, рукава куртки, на которые я лично вылил полбутылки местного джина… А потом — эйфория! НЕ ПРОКУСИЛ! Поживу! Мир заиграл яркими, доселе невиданными красками. Реально, ощущение — ни с каким оргазмом не сравнить!

А тележка там и оказалась, стояла и нас ждала. Загрузил я её в меру, чтоб и не напрягаться, волоча, и чтобы, бросая при надобности, не раскидать, теряя, найденное.

До нашего номера добрались без приключений, правда, потея и шухерясь от каждого шороха. А в номере, пардон, так припёрло, что слетел к себе вниз и, забыв про труп Омара на кровати, засел на горшке и выделял адреналин минут пять непрерывно. Такой ужоснах пробил — куда там слабительным! Медведям с их болезнью в страшных снах присниться не может такое опорожнение! Аж схуднул от суммы сегодняшних впечатлений — ремень штанов впоследствии недвусмысленно на это указал. На три дырки размер талии уменьшился.

А чего ж это я? Попу помыл, а остальное? Разделся и минут десять стоял под струями невкусной водопроводной воды, то горячей, то холодной. Потом оделся и побежал наверх.

Девушки уже на журнальном столике накрыли поляну, добавив к трофеям Мишкину свинину. Вкусна она, но по жаре быстро портится, так что «лучше в нас, чем в таз»! За едой Алёна «радовала» нас новостями местного, отечественного и мирового значения. Песец вырастал в размерах с каждым часом. В Каире — пожары и стрельба. Хургадский аэропорт — в руках «мёртвоживых». Стреляют все во всех и часто в себя. На родине — как обычно, блеяние по телевизору пополам с классикой. Интернет более-менее объективен — ролики этих «зомбей» пополам с инструкциями от выживальщиков типа: «Берегитесь всех, не давайте себя куснуть, собирайтесь и валите в деревню, к тётке, в глушь, в Саратов!» Причём у большей части ораторов на лице огроменными буквами было написано: «А мы готовились, а вы — нет! Ня-ня-ня!» Прям хоть плакат рисуй: «Ты записался в сюрвайверы? Нет??? Ну и мудак!» Официальные источники любимого Отечества заверяли, что всё под контролем, МВД, ФСБ и МЧС вместе с Минздравом на вахте… В общем, типа, мы отъедем, где поспокойнее, а вы расхлебаетесь — мы сразу вернёмся.

Пока поели и проинформировались, время к четырём пополудни по-местному подошло. Прямо как в анекдоте — «летел всего пять секунд, а столько херни в голову налезло!» Часов за шесть насыщенную событиями жизнь прожил! И полетал, и поплавал, и поубивал, и умер, и возродился! Ладно, о вечном успеется, когда до дома доберёмся, надо насущным заниматься.

— Ну что, Саш, пошли?

— Маршрут?

— Блин, а я надеялся на вопрос «куда»! В главный корпус, в офис Омара. Оттуда, взяв ключи — в оружейку, да и у Омара в кабинете что-то может быть. Дальше — как карты лягут. Алёна — здесь, закрывшись и не шумя.

— Тогда встали и пошли!

Встали и пошли. Только я рубашку подкурточную заменил на толстовку — она потолще. И перчатки напялил.

«Свежий воздух» встретил тишиной, необычной и настораживающей. Всех звуков — тихое, на грани слышимости, пение отельного генератора. Вообще-то до сегодняшнего дня слышать, как работает эта махина, можно было только часа в три ночи, когда всех звуков на территории — стрёкот насекомых и шаги патрульного охранника. Видеть не видел этот агрегат, но занимал он за оградой отеля отдельно стоящее здание размером метров двадцать на сорок, не меньше, которое можно было увидеть только с дороги. И употреблял он автоцистерну солярки за три-четыре дня. Так что «мёртвую» тишину разбивали только шорох нашей обуви и это тонкое «вр-р-р».