Токацин - Синтез

— Ну надо же, — покачал головой Иджес, взглянув на показания. — Так ты уверен, что оно не рванёт?

— Одно с другим не связано, — пробормотал Гедимин, пытаясь проморгаться. Резь в глазах немного ослабла; теперь и он мог посмотреть на дозиметр — и увиденное заставило его забыть о боли.

— Сработало! — он широко ухмыльнулся и еле удержался от того, чтобы прижать ёмкость с ураном к груди. «Десять процентов обогащения! Это с моим-то оборудованием…» — он глубоко вдохнул, унимая слишком громкое биение сердца. «Этого достаточно для реактора. Значит, в этой работе есть смысл…»

Даже обогащённый уран не представлял опасности для сармата — в самом худшем случае на коже Гедимина прибавилось бы серых прожилок — но всё-таки ремонтник был очень осторожен с гексафторидом и не снимал ни перчаток, ни респиратора с защитной маской, пока все ёмкости не были закрыты в нише, а ветошь, на которой, возможно, остались крупицы вещества, не переместилась в закрытый короб в дальнем углу. Там уже скопилось много тряпок, и нужно было найти время, взять пинцет и собрать все обнаруженные на них кристаллы, — но сегодня Гедимину не хотелось этим заниматься.

Избавившись от перчаток и стянув маску, он вытер глаза. Жжение только усилилось от прикосновений — видимо, из-за испарины на ладони.

— Эй! — Иджес заглянул ему в глаза. — Не надо так тереть их. Ты уже всё разодрал.

— Это видно? — озадаченно мигнул сармат. Иджес кивнул.

— У тебя веки красные. Уже третий день, и с каждым днём хуже. Ты что, не замечал?

— Мне и сейчас не видно, — Гедимин огляделся в поисках отражающей поверхности. Та, которую он нашёл, хорошо рассеивала по убежищу свет фонаря, но чёткого изображения от неё получить не удалось. Однако в нечётком были хорошо видны розовые полосы по краям век. Гедимин растерянно мигнул и отдёрнул руку, потянувшуюся к больному глазу.

— Ты, наверное, вытерся свинцовой рукавицей, — хмыкнул Иджес. — Не трогай, и всё пройдёт. Значит, уран готов? Теперь будешь делать стержни?

— Tza, — покачал головой Гедимин, отвлекаясь от неприятных ощущений, — опыты были важнее. — Перегоню его обратно в окись. Возможно, хватит на очень маленький стержень. Ёмкость для него я уже подобрал.

Он кивнул на стену — под ней лежала труба полутораметровой длины, и один её конец был наглухо заварен. Иджес усмехнулся.

— Обогащать уран, чтобы смотреть, как он светится… Ты странный тип, Гедимин, но с тобой не заскучаешь. А что будешь делать с обеднённым? Если хочешь, я вывезу его в лес, к стометровому озеру.

— Зачем он в лесу? — пожал плечами Гедимин. — Это довольно полезное вещество.

Он снова потянулся к глазам и отдёрнул руку. Иджес покачал головой.

— Так мешает? Я ничего не чувствую. Всё-таки ты поранил веки.

— Может быть, — отозвался Гедимин, отделяя от шлема защитную маску и растерянно разглядывая её. Никаких повреждений на пластине прозрачного фрила не было.

— Пойдём наверх, — он захлопнул последнюю из открытых ниш и с сожалением покосился на тёмный угол, где стояла канистра нашатырного спирта. Опыты с превращением гексафторида урана в оксид можно было бы начать уже сегодня… если бы не странная боль в глазах. «В таком состоянии я могу допустить ошибку,» — думал сармат, продвигаясь к двери вслед за Иджесом. «Отложу до завтра.»

— Смотри, прояснилось! — Иджес, перебравшись через завалы битого фрила, вышел на край оврага и указал на небо. Гедимин огляделся по сторонам. Снегопад прекратился, и ночное похолодание уже успело прикрыть рыхлый слой ледяной коркой. Она трещала под ногами, и сам воздух, казалось, превращался в кристаллы и выпадал в осадок. Гедимин застегнул верхний комбинезон и потянулся за перчатками.

— Полоса препятствий обледенела, — заметил Иджес, глядя на блестящие в свете фонарей конструкции за оврагом. — Опробуем?

— Не сейчас, — отозвался Гедимин, проводя пальцем по зудящему веку. «Кажется, это серьёзное повреждение. Очень раздражает. Если оно было нанесено три дня назад, и эффект усиливается…»

— Зайди в информаторий, погрейся. Я в медчасть, — Гедимин развернулся к Иджесу и тронул его плечо. — Ненадолго.

— Давай, — кивнул тот, глядя на сармата с тревогой. — Завтра встречаемся?..

Навстречу Гедимину из медчасти вышел сармат с забинтованной рукой, радостно хмыкнул и кивнул ему. Ремонтник кивнул в ответ, но так и не вспомнил, где он видел этого поселенца.

В приёмном покое было пусто и тихо, и сармат-медик задумчиво следил сквозь прозрачную дверцу за инструментами в стерилизационном шкафу. Увидев Гедимина, он поднялся и осмотрел его с головы до ног.

— По крайней мере, пришёл своим ходом, — хмыкнул он. — Это хороший признак. Что беспокоит?

— Резь в глазах, — ответил Гедимин; ему хотелось потереть веко, но он удержался — уже было ясно, что это не принесёт облегчения. — Очень мешает. Можешь починить?

Медик хмыкнул.

— Починить… Садись, буду смотреть. Что делал с глазами?

Лампа, направленная в лицо, заставила сармата сощуриться — свет был слишком ярким.

— Вытирался рукой в перчатке. Наверное, оцарапался, — сказал он, стараясь не моргать. Сармат-медик коротко присвистнул и отвёл лампу в сторону.

— Да, как же. Химический ожог, причём — похоже на плавиковую кислоту. Следы долговременного контакта с испарениями. Это у тебя давно?

— Три дня, — вспомнил Гедимин слова Иджеса. — Может быть, больше. Сейчас много работы с кислотами.

— Это заметно, — хмыкнул медик, кивая на матрас у стены. — Ложись. Буду чинить.

Вещество, налитое Гедимину прямо в глаза, первую секунду слегка щипалось, потом он притерпелся — или, может, препарат был смыт обильной слёзной жидкостью. Медик, одобрительно хмыкнув, налил ещё.

— Промывать буду долго, терпи. У тебя не три дня контакта. Не меньше месяца, и вещества были… разнообразными. Не моё дело — но у тебя что, полно запасных глаз?

Гедимин удивлённо мигнул — и тут же пожалел об этом: слёзотечение усилилось. Медик подбавил препарата, вытер то, что успело натечь к носу и рту, и пожал плечами.

— Мы, сарматы, — очень прочные существа. Любая мартышка давно ослепла бы. А это что?

Он провёл пальцем по щеке Гедимина — чуть ниже того места, где заканчивалось стекло защитной маски.

— Радиационная пигментация, и опять — сильное и продолжительное воздействие. Такой же след на другой щеке и… — он расстегнул комбинезон Гедимина до середины груди и присвистнул. Сармат заворочался, пытаясь увидеть, что его так впечатлило. Серая полоса, расплывшаяся было до пяти сантиметров в ширину, сейчас сильно выцвела и сузилась — полоса просвинцованного скирлина, прикрепляемая поверх застёжки, всё-таки защищала от облучения.