Алексей Бессонов - Королевский инженер

Саллен молча кивнул в знак согласия. Они выехали на небольшую храмовую площадь, за которой темнел густой сад, а дальше местность начала понижаться. Арвел ощутил тошнотворную вонь рыбных складов. Сейчас он пожалел, что не захватил с собой большой платок – наверное, в платке он выглядел бы смешно, но лучше уж так, чем мучиться от рези в носу.

За оградой храмового сада Саллен повернул направо. По левую руку потянулись темные стены какой-то мастерской, и впереди, по мере того как скользкая мощеная улочка уходила все ниже, Арвел разглядел какую-то террасу, сложенную из заросшего сине-зеленым мхом камня. По краям ее росли кусты, а дальше виднелись серые колонны и плоская крыша большого здания.

– Городская резиденция князей Тарниц, – загадочно усмехнулся комендант, проследив за взглядом Хаддена. – Бывшая резиденция бывших князей.

– Бывших?

– Род вымер лет двадцать назад. Наследники оказались на Юге, так что теперь там прибежище всяких темных личностей. Говорят, здесь каждую неделю кого-то режут, но я в это не очень верю – город в целом тихий, разве что портовые драки в обычае, а резня им не по вкусу. Хотя, может, и правда.

Через три сотни локтей Саллен остановился возле заржавелых и приоткрытых ворот.

– Дальше мы пойдем пешком. О лошадях не волнуйтесь, их вряд ли кто возьмет.

– Моего Кила – возьмут? – рассмеялся Арвел. – Я хотел бы посмотреть на такого храбреца!

Он набросил повод на темный от времени бронзовый столбик, ласково похлопал огромного конягу по шее и указал пальцем на лошадь коменданта:

– Смотри, чтоб все было нормально… мы скоро вернемся.

Саллен мягко рассмеялся.

– Идемте, скоро уже начнет темнеть, а тут и так – княжеский парк превратился в дикий лес.

Комендант уверенно прошел меж створок ворот – когда-то красивых, с коваными завитушками – и двинулся по едва заметной тропе, уводящей в сторону от выложенной камнем дороги к парадному подъезду. Арвел пошел за ним, уже догадываясь, что Саллен ведет его к западной границе участка, к той самой террасе, высоко поднятой над склоном холма. Там, внизу, темнели крыши многочисленных складов и амбаров, а дальше начинался пологий берег океана, усеянный поднятыми на столбах домиками рыбаков.

Когда-то, при жизни семьи Тарниц, парк был роскошен, здесь росли редкие породы деревьев, вроде ароматного фицциса и вечнозеленых свечек пирамидального узколиста. Но – то было давно, а сейчас все кругом заросло вездесущим кустарником, уже знакомым Арвелу по торфяникам, да жесткой травой, способной изранить босую ногу. Шагов через пятьдесят Арвел увидел впереди низкую, едва ему по пояс, ограду, сложенную из того же грубого камня, что и основание террасы, а перед ней – относительно свободную площадку. Саллен остановился.

– Здесь было поле для игры в железный мяч, – сообщил полковник.

Хадден уже понял, куда он его привел. Вдоль ограды рос одичалый виноград, а чуть глубже в парк на тщательно выровненном участке в пять сотен локтей длиной, среди травы виднелся сложный лабиринт неглубоких каналов, обмазанных белой глиной. Там и сям среди них попадались крохотные бронзовые воротца. Игра в железный мяч, давняя забава аристократии, требовала серьезных тренировок на глазомер и развитого пространственного мышления. Небольшим железным шаром нужно было выбивать упругие мячики, которые катились по завиткам желобов, попадая в те или иные ворота. Играли долго, порой по шесть-семь часов, а на ставки не скупились.

– И вы предлагаете поставить здесь пушки, – пробормотал Арвел.

– Именно так. Если я хоть что-то понимаю в артиллерии, мы получим возможность обстреливать буквально всю нашу бухту. Идите сюда!

Лавируя между игровых ворот, зацепиться за которые было проще простого, комендант подвел Арвела к самой ограде и раздвинул руками виноградные плети. Хадден хмыкнул. Да, князья Тарниц знали, где строить городской дворец. Отсюда, с террасы на холме, открывался отличный вид на залив. Летними вечерами, надо думать, картина выходила просто прелестной – закатная медь на волне, крики птиц, далекие паруса… Хадден покачал головой, мысленно восхищаясь художественным чувством того, кто построил усадьбу.

Он повернул голову налево и разглядел в предвечерней дымке очертания скалы Южного Рога. Пушки Альтрена неспособны дать более одного выстрела в минуту, но зато бьют они далеко, а попадание двух-трех зажигательных гарантирует кораблю лютое пламя.

– Позиция, считай, готова, – произнес Арвел, все еще любуясь морем. – Остается только вырыть зарядные ямы, обложить их камнем, да и все. Ограда частично скроет пушки, так что с моря их не сразу заметишь, а вот стрелять она, наоборот, не помешает. Будем считать, что одну батарею мы уже разместили. Но у нас есть еще две. Плюс те самые картечницы, смотреть которые я поеду завтра утром.

– Две другие батареи можно поставить внизу, среди «мокрых цехов», – отозвался комендант. – Там, конечно, здорово воняет, но зато вряд ли что-то загорится.

– Каких цехов? – не сразу понял Хадден.

– Среди цехов, где вымачивают рыбу в рассоле с травами. Потом ее закупоривают в бочках, и в таком виде она уже идет в порт, на погрузку. Ходовой товар, почтенное дело – а стены цехов всегда влажноваты, так что их хоть зажигай, хоть и не пробуй…

– Мне даже здесь попахивает, – признался Арвел.

– Ну, князьям Тарниц не воняло, они были люди привыкшие. Да и вас через неделю отпустит. Вы не хотите глянуть на дворец? До темноты осталось недолго…

– Только разве что со стороны, – пожал плечами Арвел. – Я уже насмотрелся на здешние заброшки и особой романтики в них не нашел.

Саллен понимающе кашлянул и двинулся в обратный путь. Не доходя немного до ворот, он свернул налево, к начинающей уже темнеть громаде дворца с колоннами. Вездесущий кустарник, в неутомимой жажде жизни, пророс даже сквозь стыки каменной плитки, что покрывала парадный подъезд дворца. Высокие двери застыли, просев на ржавых петлях в распахнутом состоянии, а за ними стояла серая полутьма, соваться в которую у Арвела не было ни малейшего желания. Солдаты приведут здесь все в порядок – скорее всего, в этом самом дворце расчетам придется ночевать, не ставить же палатки в парке. Хадден провел рукой по гладкому белому камню колонны и подумал о роскошных балах и обедах, которые еще не так давно проходили в этой старой городской усадьбе. О слугах, принимающих лошадей, на которых приехали гости, о постукивании каретных колес, о ярком вечернем свете множества ламп, вставленных в витые бронзовые кольца на стене. Южные наследники, даже если останутся живы, не скоро еще доберутся до этого дома – да и что им, собственно, останется, кроме заросших стен?