Анатолий Заклинский - Харрис (СИ)

— Попрошу высказаться господина Филипса, — сказал Джеймсон.

Командующий гарнизоном несколько удивился, что его слово имеет здесь такой вес, но быстро справился с этим удивлением. Джеймсон намеренно спросил его, зная, что тот мыслит примерно также. Хоть земная цивилизация и начинает медленно вставать с колен, приток свежих технологий ей не повредит. Тем более, даже Колман подтверждает их наличие.

— Я считаю это возможным, — сказал Филипс, — если я верно помню, в дальнейшем, мы имели бы право даже на небольшие отклонения от курса, не говоря уже о торможении, без которого исследование объектов невозможно. Представляете, какой будет наша скорость уже через десять лет? И нам всё равно пришлось бы от неё отказаться.

— Именно об этом я и хотел сказать, — Джеймсон посмотрел на Уотерса, — и потом представьте, Алистер, мы сделаем этот шаг для землян быстрее. И кстати, что, если этот объект просто пролётом здесь? Пока мы пошлём сигнал, пока наши соотечественники его получат, пока соберут миссию и вышлют её, а? Это может быть единственный шанс установить контакт. И представьте, если объект терпит бедствие, а мы окажем ему помощь, насколько это отличное начало новой дружбы наций!

Уотерс, конечно же, считал всё это глупостью. Не исследования космоса и установление контакта с новыми цивилизациями в принципе, а именно то, что происходило сейчас. Он справедливо полагал, что каждый должен находиться на своём месте, и их миссия должна двигаться дальше, а другая, специально созданная, заниматься исследованиями неизвестного аппарата, предположительно — инопланетного. Но что он мог доказать главному?

— Я поддержу любое ваше решение, — главный логист миссии улыбнулся.

Конечно, теперь, когда ответственность не лежит на нём, он может спокойно наблюдать. Получится удачно — тень славы падёт и на него. Получится неудачно и миссия провалится — он же предупреждал, что каждый должен быть на своём месте, и такими исследованиями должны были заниматься специально подготовленные специалисты. Как ни крути — всё складывается неплохо.

И потом, всё ещё может измениться. Завтра выяснится, что объект огромен, и что выходить с ним на контакт может быть для них чревато, так что так или иначе придётся сообщить на Землю и двигаться дальше, и то, если получится. Но верить всё же хотелось в лучшее. Если они могут так легко погибнуть здесь и сейчас от рук инопланетян, или что там у них выполняет хватательные функции, то дальше в космос можно вообще не пытаться сунуться. За это Уотерс был спокоен. Верил ли он в судьбу? Возможно. Он не боялся сгинуть, если это суждено, а сейчас от его решений ничего не зависело. Он лишь мог сделать так, чтобы корабль функционировал даже в повреждённом состоянии, но всё же надеялся, что до такого не дойдёт.

— Итак, — чуть ли не с победным Видом продолжал Джеймсон, — я попрошу навигационную службу рассчитать торможение, чтобы мы смогли провести исследование объекта. Инженерную службу прошу подготовить корабль, а гарнизон приготовиться к поддержке. Кто знает, что от них можно ждать?

Как не хотели бы капитан и его приближённые скрыть факт того, что их корабль совершает торможение, теряя весь набранный расчётный разгон, им пришлось делать это открыто. Помимо ночного включения отрицательных ускорителей в щадящем режиме, было назначено ещё и дневное, или, точнее, вечернее, которое должно было отнять у корабля наибольшую часть скорости, чтобы потом, ночью, добрать остальное, а к следующему вечеру выйти к объекту.

В ту ночь Марси снова прижималась к Харрису, да ещё и держа Карла. Как будто бы в ней проснулось нешуточное суеверие, что раз происходит торможение, о котором никто ничего не знал заранее, значит, это не к добру. Сам Харрис так не считал, но и предложить что-то в ответ не мог. Он не знал, чем вызвано сие мероприятие и даже не пытался теряться в догадках. Явно что-то нашли, но что именно? Что-то важное, раз решили остановиться. Если им когда-либо нужно будет знать подробности — им их сообщат со всем восторгом и трепетом, которые эта новость только будет заслуживать.

Примерно с этими же мыслями он сидел и молча курил утром в раздевалке, слушая россказни своих коллег. Они начинались тем, что кораблю было приказано остановиться, потому что началась новая война и их миссию прекращают, и заканчивались тем, что этого потребовал новый сверхмогущественный разум, живущий, как оказалось за пределами Солнечной Системы. Он, дескать, настолько могучий, что запретил землянам и нос высовывать из своей гелиосферы, и теперь их точно отправят назад.

Харрис ощущал, как во многих проснулось желание вернуться домой. По его мнению, большая часть слухов была придумана именно в таком духе только поэтому. Миссия оказалась совсем не тем, чего ждали эти люди, на что они надеялись. Хлебнув сполна изоляции, синтетической еды, грязной работы, за которую даже не дают фактических денег, и не будут давать первые пять лет, пока рабочие не окупят свои билеты.

В этом свете им неожиданно стало казаться, что дома лучше — если что, иди куда хочешь. Можно и подзаработать на стороне, и загулять как следует, и всё в этом же духе. Относительно загулов Харрис испытывал только положительные эмоции в связи с неожиданным торможением. Всё дело в том, что в узких коридорах и утлых комнатках тонкостенных жилых секторов любой крик многократно отражался и начинал блуждать. Естественно, и причины этой выходки, и прочие подробности стали известны всем, кто удосужился проявить хотя бы вялый интерес. Наверное, остановились новости о неверной жене только там, где никто не знал, кто такие Крис и Марси Харрис. Он лишь надеялся, что о супружеской неверности стало известно и жене Олли, и она, раз уж не могла уйти, то хотя бы устроила ему серьёзную взбучку.

Конечно, как испущенный однажды звук не мог вечно отражаться от преград, так и слухи о чьей-то постельной жизни не жили бы в коридорах и углах станции вечно. Харрису нужно было лишь немного сбавить чувствительно ушей, чтобы не слышать шёпотки за спиной, и ждать, пока это станет не интересно никому вообще, и люди быстро переключатся на информацию из чьей-нибудь ещё спальней. Но сейчас всё вышло даже ещё лучше — ничья спальня не понадобилась вообще. Одно торможение — и все только о нём и говорят.

— Не страшно потерять часть гарнизона, — сказал Скотт, — вон, мы отдадим им Хара, он любого инопланетянина поставит на место. Так ведь?

— Если только с тобой на пару, — отшутился Харрис.

На деле же, так рассуждать мог только дилетант, ну а кем, если говорить грубо, мог быть простой парень из рабочего района какого-нибудь захолустного города дальней промышленной зоны? Тут даже не было ничего обидного — сухая терминология. В космос он никогда толком не летал, не говоря уже о том, чтобы встречать когда-либо настоящих инопланетян. Их он видел только в школьных учебниках по космологии. После школы Скотт, как и многие ему подобные, перешёл в училище, где космологии, скорее всего, не было вовсе. И дело даже не в конкретных видах инопланетян, встреченных когда-либо землянами, а скорее даже в общем принципе всех тех, кто имел отношение к пространству, находящемуся за орбитой планеты — в космосе бывает всякое. Харрис, будучи однажды солдатом, причём неплохим, хорошо усвоил этот принцип, неоднократно оплатив его кровью.