Комбат Найтов - Гнилое дерево [Litres]

Их обоих вызвали через полтора часа. Штерн был свежевыбрит, от него пахло одеколоном. Парикмахер поправил усы и виски. В кабинете находился и командующий авиацией фронта генерал-лейтенант Копец. Когда и как он туда попал, было неизвестно, через приемную он не проходил.

– Ставка дала добро на перенос направления главного удара, но целью наступления попрежнему считается Вершболово. В случае успеха вашей задачей, Владислав Николаевич, является железнодорожная линия Кенигсберг – Ленинград. Теперь о взаимодействии. Прошу к карте.

В течение часа отрабатывали варианты взаимодействия, снабжения и вероятные действия противника. Атаковать требовалось через позиции 5-го корпуса, который оставался на месте и начинал двигаться только после закрепления успеха, составляя вторую линию обороны 1-го гвардейского. Нечто новенькое, так еще ни разу не действовали. Наличие у противника мощного резерва диктовало действия от обороны. Резервы Гарнова должны быть подготовлены к переброске на угрожаемый участок. В операции задействована почти вся штурмовая и истребительная авиация фронта.

– Теперь о сроках! Ставка настаивает на скорейшем воплощении замысла. Что у вас, товарищ Преображенский?

– Мне требуется две недели, чтобы перебросить войска в указанном направлении. По моим подсчетам, не ранее шестнадцатого – восемнадцатого апреля. Хотя бы чуть-чуть подсохнет.

– Вы, Иван Иванович?

– Скорее всего, к пятому – десятому апреля успеем прикатать аэродромы. Сейчас очень тяжко.

– Александр Васильевич?

– Пусть гвардейцы транспорта подбросят, возьмут на себя переброску 49-й дивизии. Нечестно получается, товарищ комфронта, одним все, а другим шишки собирать.

– Хочешь вместо него? – улыбаясь, спросил Штерн.

– Угу, но комкором. Имея такой корпус, грех не наступать! Семь дивизий! И две из них – бывшие мои! Так ведь и не вернул!

Все рассмеялись. До войны 13-я и 86-я входили в пятый корпус. Но на его участке серьезных боев не было, и дивизии забрали. Затем, когда появились резервы, вместо этих дивизий ему отдали туркестанцев – 312-ю и 249-ю дивизии. Танковой дивизии в корпусе тоже не было, как и средств усиления.

– Вот, становись гвардейцем, Александр Васильевич, укомплектуем по новому штату.

– Ну, во-первых, я – гвардеец, начинал служить именно в гвардии, правда в царской. Затем стал красногвардейцем. А с вами станешь! Вон, под Аресом, как мои там дерутся, а хоть бы раз во фронтовой прописали!

– Напишем, напишем, сегодня же дам указания Булганину.

– Нет, я серьезно, с транспортом надо помочь, Владислав Николаевич. Я настаиваю!

Владу совершенно не улыбалось это делать, так как своих забот хватало. Как пойдут дела, было неизвестно, поэтому давать заранее какиелибо обещания не хотелось.

– Могу подать порожняк в Дибовен, шесть эшелонов. Больше вряд ли чем смогу помочь. – Железнодорожными перевозками в районе базирования продолжал ведать он, так как фронтовой склад находился в Осовце.

– Договорились! Зафиксируйте это в плане операции, товарищ Штерн. Так, чтобы он потом не отвертелся.

Сорок девятая должна была заменить 3-ю гвардейскую на участке у Филиппово в случае ввода 3-й гвардейской в прорыв на форт Гурнен. Выходили от комфронта все вместе, Копец поинтересовался у Влада, чего тот такой мрачный, ведь все идет как он предложил.

– Да вспомнил, как генерал Карбышев нам рассказывал об «атаке мертвецов» в Осовце после применения газов.

– И что?

– Вот и посмотрел на тех, кто был в кабинете с этой точки зрения.

– И он – тоже? – Павел Васильевич показал на спину Гарнова.

– Да, на третий день войны.

– Ничего, злее будем.

– Все зависит от погоды! Они будут разворачиваться ночью, если будет туман, то корректировщики взлететь не смогут. Тогда – встречный бой.

– Помолимся Дажьбогу, он весной ведает! – улыбнулся Копец, усаживаясь в машину.

Задуманная операция в корне отличалась от тех, которые проводил корпус до этого. Но действовать по шаблону значит заранее давать противнику преимущество. Здесь же расчет делался на то, что противник не видит серьезного сосредоточения сил и средств корпуса, так как линия обороны у него довольно значительная. Не двенадцать – шестнадцать километров, а целых сорок пять. Но две лишних дивизии сосредоточились на участке всего в шесть километров. Началась муторная работа по разминированию проходов в инженерных сооружениях. Для ускорения процесса Влад заказал большое количество старых пожарных рукавов, которые в избытке хранились на немецких, польских и наших складах с довоенных времен. Из них изготавливались удлинённые заряды. Протаскиваться они должны были новыми ЛТ-1. Глубина противопехотных сооружений на некоторых участках была более двухсот метров. ЛТ-1 – это реактивный снаряд от БМ-13, к которому цеплялся проводник, а к нему – удлиненный заряд. К заряду цеплялся проводник с якорем, который останавливал полет заряда, обрывая его у основания ракеты. Ракета летела дальше и, как положено, взрывалась у противника. Шланг падал на проволоку заграждений и взрывался, перебивая заграждение. Испытаниями этого чудо-оружия занимались инженеры корпуса ползимы на полигонах в Аресе, где таких укреплений немцы понастроили великое множество. Там они учили своих солдат преодолевать их. Владислав не преминул воспользоваться тренажерами же для обучения своих гвардейцев и для тренировки инженерных рот. Там на полигоне и родилась эта идея, слегка подтолкнутая Владом.

К шестнадцатому, как водится, не успели все закончить, но установилась туманная погода, поэтому перенесли наступление на двадцатое апреля. В ночь на двадцатое заговорила артиллерия под Требургом, довольно удачно отстрелялись новыми зарядами по заграждениям, вперед пошли тяжелые танки разминирования. За ними, прикрываясь их броней, выдвинулись инженерно-разведывательные роты. Используя удлиненные заряды, они разрушали надолбы, которые немцы в изобилии поставили на танкоопасных направлениях. Танкисты тоже принимали в этом участие, освобождая проходы с помощью скреперов и тросов. Они же давили огневые точки противника, если таковые начинали работать. Артподготовка длилась почти два часа, перед самым окончанием саперы, танки разграждения начали отход, а штурмовики залегли в ожидании первой волны, которая вошла в проходы.

Через три минуты после переноса огня в первой траншее противника начался рукопашный бой. В районе Эрленталя и Шарейкена удалось прорвать первую линию обороны. Но на этом успех первой атаки был исчерпан. Между первой и второй линией стояло не меньшее количество сооружений, и их приходилось разбивать артиллерией снова. В первой атаке сумели продвинуться всего на полтора километра. Влад перебросил под Шарейкен дополнительно два полка 152-миллиметровых Д-1 и приступил к разбору на мелкие фракции, обрушив на позиции немцев столько снарядов, что они и головы поднять не могли, пока саперы готовили проходы для танков. В этот раз артиллерия работала днем, с полной корректировкой, ей помогали полковые орудия и танки.