Евгений Мисюрин - Пенсионер

— Поконкретнее, пожалуйста.

— В общем, заходит Алёша, говорит: «А Лёва выйдет?». А лёвина мама ему: «Лёва обедает. Ты, наверное, тоже голодный?» Алёша кивает. «Ну тогда тоже иди домой, пообедай». Понимаешь?

— Что-то не очень смешно.

— Вот и я не могла понять, что же здесь смешного. Это прямо про Гольдманов. И во всём они такие. Любого за копейку продадут. И Роза такая. Ты вот знаешь, что она в первый же день телеграмму домой отправила?

Я помотал головой.

— Конечно. Она же не сказала никому, тихушница. Я сама случайно узнала — видела её на почте.

— А ты? Ты бы тоже не сказала, если бы я не спросил?

— Не сказала. Я писала не домой, а руководству института. Описала ситуацию, рассказала где находится доктор Семёнов. Согласись, это секретная информация.

— Вот вы, женщины, народ! Только повод дай, кости друг другу до сахарной белизны перемоете.

Я замер.

— Слева по курсу метрах в двадцати пятиметровая красноголовка. Надо брать, а то нас не поймут.

— Ты откуда знаешь?

— Чувствую.

Последние полчаса я поддерживал разговор, находясь в «боевом трансе». Настолько уже привык, что даже песню в голове включать не надо было. Она появлялась просто по желанию и тут же затихала, сливаясь с вибрациями окружающей природы. И сейчас я почувствовал греющуюся на дереве красноголовку.

— Что значит «чувствую»? Как ты её можешь чувствовать?

— Да вон, видно её. Посмотри на том дереве с пятнистым стволом.

— Это травовидный платан. У него, кстати, орехи вкусные.

— Вот и наберём, когда змею добудем.

— Не наберём. Не сезон. За ними надо в восьмой или девятый месяц ходить.

— Всё. Дальше тихо.

Я заглушил машину, взял Ремингтон и медленно, стараясь не шуметь, пошёл к платану. На его ветвях, развалившись под солнцем грелась красноголовка. Она давно нас заметила и собиралась сбежать. Я начал внушать ей, что мы не опасны, мы просто идём по своим делам, и вообще, её ещё не заметили. Одновременно я, стараясь не делать резких движений, поднимал к плечу Ремингтон. Нашёл в прицел красную голову змеи, задержал дыхание и нажал спуск.

Прогремел выстрел и змея забилась в агонии. Крона платана зашумела, сверху посыпались сломанные ветви. Я поднял одну. Ветка была пустая внутри, её структура напоминала ствол одуванчика — полая трубка, наполненная белым соком. Действительно, травовидный…

Передо лицом свесился змеиный хвост толщиной в мою ногу. Я потянул. Тяжёлая, зараза. Снять змею удалось только вдвоём. В ней было килограммов пятьдесят. Шкуру снимать не стали, вспороли живот, вытащили кишки и пересыпали солью. До дома доедет…

Внезапно на границе слышимости я уловил звук выстрела. Прислушался, стараясь использовать новые возможности. Страх, агрессия и ещё что-то непонятное. Два человека. Расстояние — метров четыреста, направление на гору. То есть, получается, либо у подножья, либо на склоне. Тогда почему такой тихий выстрел?

— Жанна, слева от нас, метрах в пятистах, двое. Ты выстрел слышала?

— Нет.

— Я слышал. Оставайся возле машины. Внутрь не лезь, замаскируйся.

— А почему внутрь нельзя?

— Потому что, если кто-то увидит Ниву, я не хочу, чтобы он увидел ещё и тебя. А так, он на машину отвлечётся, а ты уже держишь его на мушке. Поняла?

Жанна кивнула.

— Вон под папоротник залезь и не отсвечивай. Я пойду, посмотрю, кто там стрелял.

— Гена, здесь многоножка! — донеслось в спину.

— На многоножек возьмите ножик, — изобразил я стихи, дождался характерного хруста и не менее характерного «Фу-у!», и потопал в лес.

Добирался я до горы минут двадцать. Последние метры вообще полз по-пластунски и чуть не уткнулся в кучу мусора.

Значит, кто-то здесь живёт. Это «ж-ж-ж» неспроста и сам собой мусор посреди джунглей не появится. Тем более, куча явно копилась не один день. Значит, кто-то регулярно выносит мусор и складывает сюда. И этот кто-то скорее всего не лесоруб.

В куче виднелась окровавленная одежда. И мужская, и женская. Я аккуратно обогнул мусор и почти сразу увидел узкую пещеру в склоне горы. К ней вела широкая, накатанная колёсами тропа, но ни одной машины у пещеры не было. Зато там сидели двое в знакомых красных банданах. Один крутил на пальце какой-то револьвер, отблескивающий на солнце никелированным боком. Второй что-то возбуждённо говорил, энергично размахивая при этом руками. Разговор я уловить не мог, только время от времени слышал отдельные слова. Язык был английский.

Из пещеры вышла женщина лет тридцати, худая и измождённая, в рваном, грязном платье, и пошатываясь, пошла в мою сторону. В руках у неё был чёрный полиэтиленовый пакет. Лицо женщины выражало полную покорность судьбе.

Один из сидящих, не вставая и не проявив никаких эмоций, ленивым и привычным движением шлёпнул проходившую мимо него по попе. Та никак не отреагировала. Женщина с равнодушием куклы прошла по тропинке мимо меня. Я лежал под кустом и старался дышать через раз. Она дошла до кучи, выбросила в неё содержимое пакета, и так же равнодушно вернулась в пещеру.

Я задумался. Очень похоже на то, что я нашёл тайное убежище «Красных скорпионов». А эти двое — дневальные. Значит, где-то должен быть и дальний дозор. Надо будет отходить максимально аккуратно. Теперь осталось выяснить, как часто они здесь бывают. Но Ниву с Жанной надо отогнать подальше. Я тихонько развернулся и пополз к машине.

— Нива Струне!

— Да, Гена.

— Подъезжай к месту, через десять минут буду. И не называй имён в эфире. Для этого у меня уже семнадцать лет, как есть позывной.

— Но мы же не на войне!

— На войне, Жанночка, именно на войне, — последние слова я произнёс, уже отжав кнопку передачи.

Обратно Ниву вела Жанна, а я сидел рядом с закрытыми глазами и думал изо всех сил. Хамви придётся бросать, а обратно выбираться на какой-то машине с базы. На УАЗике, например. Если он бензиновый, то мы даже в выигрыше, солярка не нужна вообще, и Ниву и УАЗ можно заправлять из одной канистры.

Я поймал себя на мысли, что думаю о предстоящей операции, как о чём-то уже свершившемся. Это радовало. Значит, основные моменты проработаны. А мелочи… Их сколько ни прорабатывай, на практике всё равно будет не так, как при планировании. А значит, надо предусмотреть ещё хотя бы один вариант…

Ехать ночью оказалось гораздо беспокойнее, чем днём. Я с десяток раз улавливал присутствие каких-то крупных хищников возле дороги. Отгонять ночных хищников у меня получалось гораздо хуже, чем с каменным вараном, зато получилось отбить их интерес к машине. Пока Жанна рулила, я изо всех сил воображал, что мы — простой валун, волею ветра и гравитации катящийся прямо по колее. Помогало. Только один раз прямо на капот прыгнул кто-то, похожий на леопарда, правда с коротким хвостом и рогами, но тут же, оттолкнувшись, шмыгнул на другую сторону.