Грэм Макнилл - Седьмой Змей (ЛП)

— И нашел он что-нибудь? — поинтересовался Тиро, не считая нужным обращаться к самому Шарроукину.

Велунд покосился на Гвардейца Ворона, продолжавшего смотреть прямо перед собой.

— Нет, — ответил он.

— Тебя следовало бы лишить всех званий, разжаловать в рядовые.

— Я слышал, Железные Руки не бросаются пустыми угрозами, — произнес Шарроукин.

Тиро с трудом сохранял спокойствие. Он пережил худшие кошмары, которые галактика только может наслать на человека, но Шарроукин даже не моргнул. Черные глаза Гвардейца Ворона смотрели на него в ответ, и Тиро видел в них отражение собственного непреклонного характера.

— Что ты сказал?

— Не стоит бросаться угрозами, если не собираешься их выполнять.

— Ты думаешь, я этого не сделаю?

— Я знаю, что не сделаете.

— И почему же?

— Я вам нужен, — ответил Шарроукин. — Я лучший в своем деле, и у вас на борту больше нет таких, как я.

— Мне нужен кто-то, кто не способен подчиняться приказам? Мне нужен воин, устанавливающий собственные правила боя и поведения?

— Да, — ответил Шарроукин. — Именно так.

— Он прав, Кадм, — вмешался Шадрак Медузон. — И я бы в аналогичных обстоятельствах сделал то же самое.

— Тогда почему не сделали? — спросил Шарроукин.

Меудзон скривил обожженное лицо в косой усмешке.

— А кто сказал, что не сделал?

— Думаете, я бы не знал?

— Как ты самоуверен, вороненок, — сказал Медузон, подходя вплотную к Шарроукину. Они несильно различались по росту, но Медузону неведомым образом удавалось возвышаться над Гвардейцем Ворона. — Ты провел несколько лет на корабле Железных Рук и думаешь, что все про нас знаешь? Ты хорош, брат Шарроукин, очень хорош, и я не встречал никого, кто лучше тебя подчинял бы себе тени, но эти корабли сделаны из стали и камня, из той же плоти, что Медуза. И никто не понимает эту плоть так, как сыны Ферруса Мануса.

— Я бы знал, — повторил Шарроукин.

— Правда? Тогда как Ашур Мезан сумел пробраться на ваш корабль и лично взглянуть на вашего криптоса? Неплохо вы там все устроили, Велунд. Скажи, неужели действительно есть необходимость заковывать тварь в кандалы?

Даже непроницаемое лицо Шарроукина не могло скрыть его шока при этих словах.

Тиро был поражен не меньше.

— Ты отправил своего солдата на мой корабль?

— Да, — ответил Медузон. — И хотя мне жаль, что я не смог вам довериться, мы оба знаем, что в наших обстоятельствах доверие — редкий ресурс.

Слова Медузона подлили масла в огонь злости, бушевавший в Тиро, но этот разговор не предназначался для ушей экипажа.

Он бросил на Шарроукина и Велунда тяжелый взгляд и произнес:

— Свободны.

Они развернулись; обвинения были сняты, но без выговора не обошлось.

— Велунд, — позвал Тиро. — Когда Криптос закончит расшифровывать астронавигационный журнал «Моргельда»?

— С минуты на минуту, — ответил Велунд.

— Доложи мне перед следующим сигналом судового колокола.

Велунд кивнул и вместе с Шарроукином покинул палубу. Тиро не удостоил их еще одним взглядом.

— Я не очень рад, что ты отправил солдата на мой корабль, — сообщил он Медузону, когда они ушли.

— Я мог бы сказать то же самое.

— Шарроукин действовал без моего приказа.

— И тебе следовало отдать этот приказ, — сказал Медузон. — Меня удивляет, что он появился на моем корабле так поздно. Полагаю, он ждал из уважения к тебе, надеялся, что ты отдашь этот приказ. Неужто экипажу «Сизифея» недостает решимости, Кадм?

Тиро словно обожгло: и самим упреком, и пониманием, что тот полностью заслужен.

— Достает, — ответил он.

— Это хорошо, — сказал Медузон. — Грядущая битва всех нас подвергнет испытанию, и выживут в ней лишь самые решительные.

— Ты в нас слабости не обнаружишь, — пообещал ему Тиро.

— Я уж надеюсь.

Спустя пятнадцать дней и три одиноких звездных системы «Железное сердце» и «Сизифей» беззвучно подплыли к миру, который в астронавигационных реестрах обозначался как «Эйрена Септимус». Все в этом лишайном изумрудно-охровом шаре говорило Велунду о медленной и неизбежной гибели.

Изображение планеты, окутанной слоями едких облаков, висело в центре главного экрана. По углам находились вставки с уже терявшими четкость пиктами сервиторов-дронов, запущенных тридцатью минутами ранее.

Все они показывали местность, которая скоро исчезнет под кислотными океанами: ядовитые должди нескончаемым потоком лились из непроницаемых облаков.

— Вот это я понимаю — мир смерти, — заметил Шадрак Медузон.

Справа от Кадма Тиро стояла, скрестив руки на широкой груди, голография воина, командовавшего «Железным сердцем». Тиро сидел на капитанском троне, однако вопрос о командовании однозначного ответа не имел.

— Он опаснее прочих, — согласился Велунд. — Но именно эти облака и делают Эйрену Септимус такой ценной.

— Ценной для кого? — спросил Тиро, судя по его виду, продумывавший, как сражаться в такой атмосфере.

— Для того, кто знает правду, — сказал Велунд. — В Карта Империалис Эйрену внес Двадцатый, однако эстимарий описывает ее как мертвый, лишенный какой-либо ценности мир.

— Приберегли ее для себя, — усмехнулся Медузон, чье изображение то и дело искажалось от помех.

— И чем же она ценна? — поинтересовался Тиро.

— Ее атмосфера чрезвычайно плотная и содержит скопления кристаллов прометия, образовавшиеся в одну из прошлых эр, в период геологической нестабильности.

— Прометий, готовый к использованию? — уточнил Таматика.

— Только с этого десятилетия, — ответил Велунд, когда на экране появился еще один график. — На протяжении миллионов лет орбита седьмой планеты подводила ее все ближе и ближе к звезде, и теперь атмосфера поглотила достаточно тепла, чтобы эти взвешенные кристаллы прометия начали плавиться. Отсюда и всепланетные ливни.

— Как его добывать? — спросил Тиро.

— Вот как, — сказал Велунд, и на экране возникла громада, висящая в воздухе у самого верхнего края пригодного к дыханию атмосферного слоя и похожая на гигантские орбитальные платформы Терры. Сложно было оценить ее размер, но она была подобна электростанции Родинии и обладала монументальностью Ваальбары.

Первым на ум приходило сравнение с огромной медузой или расплющенным осьминогом, безмятежно плывущим по огненному океану из пылающих облаков. Воздух под днищем выглядел затуманенным из-за гигантских репульсоров, а между ними проходили тысячи гибких сифонов-щупалец, исчезавших глубоко в богатом прометием море.

Верхнюю часть платформы укрывал полог смоляно-черных выхлопных газов и освещало адское пламя, изрыгаемое вентиляционными башнями.

Палуба под этим мрачным саваном была усеяна огромными перерабатывающими заводами, грохочущими насосными станциями и широкими силосными башнями. Пространство между ними заполняли железные балки, воздухоочистители и тысячи километров труб, истекавших токсичным паром.