Грэм Макнилл - Седьмой Змей (ЛП)

В стерильном воздухе блестели белые снежинки, и блестящие сосульки, похожие на стеклянные кинжалы, свисали с балок. Тарса миновал склеп, где покоился разбитый дредноутский корпус брата Бомбаста. Остановился и прижал руку в латной перчатке к холодному металлу.

Он продолжил путь к холодному сердцу корабля. Насыщенно-зеленые доспехи Тарсы испускали горячий пар, и холод становился все привычнее, но когда люк, отделявший последнюю криокамеру, отъехал в сторону, он задрожал.

Воздух минусовой температуры дыханием вылетел наружу.

Тарса укорил себя за использование подобных метафор, но он все-таки был уроженцем Ноктюрна, выросшим на легендах, которые передавались у очага от отца к сыну. На сказаниях о войне, на сказаниях об адских драконах и о бессмертных огненных душах в подземном мире.

От закоренелых привычек избавиться сложно.

Камера Ульраха Брантана была настоящим склепом и представляла собой ледяную пещеру, наполненную безвоздушным холодом и шипящей, жужжащей техникой. Наиболее чувствительные механизмы были накрыты термобрезентом, и изолированные кабели, похожие на спящих змей, пульсировали на напольных плитах.

В центре комнаты стоял контейнер со стеклянной крышкой, в котором лежал смертельно раненный капитан «Сизифея». Поверхность контейнера почти полностью скрывал голубовато-белый иней, бросавший в сумраке мерцающие отблески. Следуя уже сложившейся привычке, Тарса протянул к стеклу руку и вытер иней над лежавшим внутри Брантаном. Тарса уже не раз видел его раны, но менее ужасными они от этого не выглядели.

Недостающие конечности, кратеры от масс-реактивных снарядов в кулак глубиной, жуткие впадины от ударов цепным мечом и страшные фосфексные ожоги.

Они трижды убили бы обычного воина, но Брантан держался.

В большинстве других легионов человеку, получившему такие раны, позволили бы умереть или же заключили его в дредноут. Однако за время, проведенное на борту «Сизифея», Тарса понял, что Железные Руки не были такими, как большинство других легионов.

На его груди до сих пор сидело, словно паразит, Железное Сердце — несколько паукообразное устройство из меди и серебра, одновременно исцелявшее и пожиравшее Брантана. Из его сегментированного туловища исходили тонкие, как нити, усики, которые исчезали в плоти капитана. Никто не знал, куда они были направлены и что делали в его организме. Ни один прибор в арсенале Тарсы не мог выявить их пути.

Судя по тем коротким сеансам, когда они решались рискнуть и пробуждали Брантана, чтобы узнать его мнение, археотехнический прибор восстанавливал катастрофически поврежденные органы. Но лишь за счет его «жизненный силы» — за неимением лучшего термина.

Тарса склонился над контейнером, так что в заледеневшем стекле отразилась угольно-черная кожа и красные глаза, гордо свидетельствовавшие о его ноктюрнском происхождении.

— Ты с таким немыслимым упорством держишься за жизнь, — сказал он почти шепотом. — Сыны Вулкана горды и отважны, но мы знаем, когда следует наступать, а когда уходить. Пора успокоиться, Ульрах.

Кадм Тиро убил бы его за эти слова. Исполняющий обязанности капитана верил, что Брантана можно вылечить, но действия Тарсы лишь продлевали его страдания.

Десятилетия работы в апотекарионе говорили ему, что Брантан никак не мог услышать его из стазис-поля, но об этом так мечтала часть его души, хотевшая верить в чудеса.

Он отвернулся от контейнера, глубоко вздохнул и распахнул глаза, когда морозный воздух наполнил легкие. Как же сильно он отличался от воздуха на родном вулканическом мире, который он и не надеялся когда-либо увидеть.

Тарса приступил к процедурам по сохранению прогеноидов, извлеченных из павших воинов. Каждая смерть была болезненным ударом по «Сизифею». Их было не так много, чтобы легко сносить подобные потери.

Годы, проведенные в сражениях на периферии этой войны, сказались на и без того ослабленном экипаже ударного крейсера. Им дорого пришлось заплатить за путешествие в варп-шторм вслед за Фениксийцем и Железным Владыкой.

Как и за побег оттуда.

У них оставалось всего лишь сорок два воина, а материальные запасы стремительно сокращались, и близилось время, когда оставаться в дебрях космоса будет уже невозможно. Тарса знал: скоро кому-то придется убеждать Кадма Тиро, что пора возвращаться в Империум.

Он вздохнул, понимая, что этим кем-то должен стать он. Шарроукин был Гвардейцем Ворона до мозга костей и любил этот вид войны. Он никогда ничего подобного не предложит. А в Железном Десятом никто не сможет отбросить гордость и признаться, что невозможно уже продолжать эту партизанскую кампанию.

— Я наблюдал такое же поведение у пирогавиалов, — сообщил Тарса безмолвному гробу, стерилизуя внутреннюю часть редуктора и пломбируя цилиндрические резервуары для проб.

— Это ящеры, обитающие в лаве кратеров в ноктюрнских вулканах и склонные яростно защищать свою территорию, — уточнил он.

Тарса переступил через шипящие кабели на палубе и сел рядом с контейнером Брантана. Положив руку на стекло, он продолжил:

— Когда землетрясение или очередное извержение лавы сталкивает двух ящеров в конкурентной борьбе за норы, они не прекращают драться, пока один из них не погибнет.

Он вздохнул.

— С точки зрения эволюции, это — самоубийственное и явно бессмысленное поведение, но они продолжают это делать, словно это зашито в их рептильих мозгах, и они не могут измениться. Я помню, как в канун своего вступления в легион поднялся к огням горы Кагуцучи и увидел драку двух таких животных. Зрелище было невероятным, Ульрах: два монстра, покрытых базальтовой чешуей, разрывали друг друга из-за лавового озерца, едва способного вместить одного из них. И тем не менее они за него сражались.

Я наблюдал за их боем, и эта бездумная трата жизни наполняла меня горечью. Зачем сражаться именно за это озеро, когда поблизости множество других? Но что еще оставалось ящерам, не понимавшим этого? В конечном итоге окровавленный победитель недолго пожинал плоды своей победы. Из магматического канала в верхней части кальдеры появился третий монстр и сожрал его. Если в этом и есть урок, то состоит он в том, как топорны, расточительны, неуклюжи, низки и ужасно жестоки дела природы [16] Грэм Макнилл СЕДЬМОЙ ЗМЕЙ Действующие лица «Сизифей». Ульрах Брантан, капитан, 65-я клановая рота Железных Рук Кадм Тиро, советник капитана Брантана Фратер Таматика, Железорожденный, ветеран Авернии Вермана Сайбус, ветеран Авернии Септ Тоик, ветеран Авернии Игнаций Нумен, боевой брат Сабик Велунд, железный отец Никона Шарроукин, легион Гвардии Ворона, 66-я рота Атеш Тарса, апотекарий, легион Саламандр, 24-я рота «Железное сердце». Шадрак Медузон, капитан, 10-я клановая рота Гаскон Малтак, советник Шадрака Медузона Ашур Мезан, сержант, 10-я клановая рота Альфа-Легион. Альфарий, примарх Альфа-Легиона Хайтин, легат Сейхан, тайный агент Молодежь легко обмануть, потому что она живет надеждой. Приписывается Аристотелю из Стагиры Только тот змей, что пожрет другого, может стать драконом. Только та сила, что поглотит другую, может стать великой. Пословица, ок. М1 , определяющие все живое.