Роберт Шмидт - Бездна

Круглая чугунная крышка находилась всего в нескольких шагах от беглецов. Наверняка они успеют добраться до нее раньше тварей, но это была лишь половина успеха. Ведь еще нужно отодвинуть засовы, а потом поднять эту тяжелую хрень и…

Учитель, сосредоточивший взгляд на канализационном колодце, вдруг едва не споткнулся. Покрытая толстым слоем ржавчины крышка на его глазах выскочила из пазов. Пораженный, он пробормотал короткую благодарственную молитву за человека, который как раз в этот момент пытался выйти из подземелья. Благодаря ему они получили несколько таких важных секунд… Учитель отвел взгляд от люка. Ступачи, разгоняясь, мчались к нему. Он не задумываясь выкрикнул: «Внимание!» и выдернул крышку из рук неизвестного спасителя. Испуганный Немой щучкой нырнул в дыру. Благодаря связывающей их веревке, отец успел его придержать у самого дна, хотя это и отдалось болезненным рывком в руку. А мигом позже веревка с громким треском порвалась. У Помнящего не было времени задумываться. Он впрыгнул в темное отверстие, потянув за собой люк. Сумел попасть ногами на ржавые скобы, прежде чем тяжелый кусок чугуна с грохотом захлопнулся, правда не попав в пазы. Но времени и шанса уложить крышку в нужную позицию не было. Первый из ступачей как раз атаковал: тяжеленная, в несколько тонн, нога с силой гидравлического пресса опустилась на колодец. Удар был настолько сильным, что тяжело дышащий Учитель полетел вниз, словно тряпичная кукла, несколько раз стукнувшись о стены узкого лаза.

Молился только о том, чтобы не свалиться на сына. Удар о твердый пол подсказал ему, что парень успел отползти.

Учитель приходил в себя, лежа под влажной стеной туннеля. Взгляд его быстро привык к полутьме, разбавленной отблесками колонии неоновок, благодаря чему Помнящий без труда различил фигуру сидящего на корточках и тяжело дышащего сына и стоящего над ним спасителя.

– А я думала, что ты никогда уже не прилезешь сюда, дед, – услышал он знакомый голос.

Удары и грохот стихли через минуту. У ступачей не было привычки терять время даром – жертва бесследно исчезла, а потому они перестали о ней думать и отправились на поиски новой добычи.

Помнящий только этого и ждал.

Проверив, не пострадал ли Немой во время падения, он взобрался под крышку и закрыл ее как нужно, на все засовы. Безопасность колодцев – это самое главное. Человек, который собственными глазами видел, что могут натворить голодные котокаты в его анклаве, никогда не пренебрежет этой обязанностью.

А через несколько секунд он снова стоял в канале, поглаживая ошеломленного сына по голове и глядя на скалящуюся девчонку.

– Откуда ты здесь взялась? – буркнул он.

– Это что же, магическое слово через твою глотку не протиснется, а, дед? – засмеялась Искра, подбоченившись.

Помнящий должен был ее поблагодарить. Открыв люк, она спасла ему жизнь. Но совладать с собой он не мог. Адреналин все так же бился в его венах, а эта девчонка крепко ему надоела. При одной мысли, что он ее должник, – ему делалось худо.

– Абракадабра, – буркнул он.

– Вот же ты гнилой мужик. Я вас от смерти спасла, растоптать в лепешку не дала, а ты на меня рычишь, как подыхающий шарик под сарлаковым щупальцем.

Учитель не намеревался сдаваться.

– Откуда ты здесь взялась? – повторил он уже несколько более спокойным тоном.

– Я же говорила, что знаю безопасную дорогу.

– Откуда ты знала, что мы идем именно сюда? – не сдавался он.

– Ну, это ж чуть ли не единственный колодец в окрестностях, которым вы могли бы воспользоваться, – заявила девчонка, не задумываясь. – К цистернианцам вы бы не полезли в нынешней-то ситуации: крестовый поход, все дела, – добавила она. – Так как, дед, я услышу от тебя слово?

– Спасибо, – процедил он.

– Ну вот, – кивнула она с удовлетворением, а потом протянула ему руку. – Еще кусок той клевой ветчинки – и мы квиты.

– Закончилась.

Искра насмешливо надула губки.

– Ты из меня, дед, дурочку-то не делай, – сказала она, принюхиваясь, словно охотящийся котокат. – Я ее чую.

– Тряпки, пропитанные запахом, – да, остались, – соврал он, потянувшись к рюкзаку – забросить на плечо. – Дам тебе трех вяленых крысок, при условии, что ты отвалишь от нас подобру-поздорову.

Искра покачала головой.

– Я вам жизнь спасла. Тебе и твоему ублю…

Помнящий схватил ее за глотку, как незадолго до того, только сильнее. Она даже не пискнула, когда подтянул ее поближе.

– Еще раз назовешь так моего сына – и я тебе твои поганые зенки выковыряю, тогда на собственной шкуре убедишься, хорошо ли быть калекой.

Когда он разжал пальцы, девушка бессильно повалилась на кирпичный пол, пытаясь глотнуть воздух. Секунду-другую он думал, что переборщил и причинил ей слишком сильный вред, но все было в порядке. Дыхание постепенно возвращалось к ней, как и голос. Массируя горло, она глядела на него с ненавистью. Похоже, у него появился новый враг. Кто-то, подле кого лучше не засыпать, если не хочешь проснуться с колумбийским галстуком.

– Так-то ты мне платишь за спасенную жизнь… – прохрипела наконец Искра после серии болезненных хрипов и покашливаний.

– То, что я твой должник, вовсе не означает, что я позволю тебе издеваться над моим сыном.

– А что я такого сказала? – пискнула она. – Ведь так все говорят о…

Поднятого пальца хватило, чтобы она замолчала.

– Мне пофигу, как вы, примитивы, называете инвалидов. При мне тебе придется или не говорить о нем вообще, или называть его по имени.

– Тоже мне, сука, большая разница, – фыркнула она – и была права.

Помнящий привык к тому, что все называют его сына Немым. Это прозвище дали ему так давно, что он уже успел позабыть, как сильно оно его сперва раздражало. Но оно не было даже отчасти настолько грубым и вульгарным, как слово, которым спасшиеся называли в последние годы детей-калек. Тех, кого сразу после рождения выносили на поверхность. Чем больше времени проходило со времени Атаки и обрушения старой цивилизации, тем меньше сочувствия оставалось у людей, переживших и то, и другое. Он не слишком тому удивлялся – выживание в каналах вызывало в людях худшие из инстинктов.

– Может, и небольшая, но для меня – существенная, – ответил он. – Но ты или делаешь, что я говорю, или… – сделал паузу.

– Я пойду своей дорогой, когда ты отдашь мне то гребанное мясо, – обронила она нахально, пытаясь подняться.

Он одним рывком вздернул ее на ноги. Искра покачнулась, но удержалась на ногах, упершись в полукруглую стену.

– У меня было два куска. Один мы съели там, в каморке. Вторым – угостили Фартового, контрабандиста, которого повстречали в наблюдательном пункте, – пояснил он, чтобы закончить дело.