Кертис Джоблинг - Бросок акулы

Но Оникс только что своими глазами видел, как священная кровь верлордов была передана смертным. О таком не слышал еще никто и никогда. И кто знает, какими будут последствия? Быть может, такими, что перед ними поблекнут все древние мифы?

Удаляясь от каменного круга, Оникс заметил, что за ним наблюдает Лукас. Красная мантия лорда-льва была отброшена вбок, отблески зеленого пламени костра играли на позолоченных доспехах юного короля, на лезвии обнаженного отцовского меча, который он держал в своих руках. Лукас стоял, повернувшись спиной к лежащим на земле, воющим, освещенным лунным светом и призрачным пламенем костра дикарям. «Так это и есть та непобедимая армия, которую обещал создать король? Это и есть те волшебные воины, которые помогут нам победить стурмландцев?» – подумал Оникс. Завывания дикарей постепенно переходили в боевые крики. Оникс заметил, что король продолжает улыбаться.

Итак, Лукас получил своих демонов.

– Мне помнится, ты называл эту крепость неприступной, Гуль.

Опал стояла на балконе командного пункта Кракена, глядя на то, что происходит далеко внизу. А там, на понтонах, пирсах, пришвартованных судах шла яростная схватка – освобожденные из тюрьмы пираты сражались с гвардейцами Кракена и матросами. Только что вырвавшиеся на волю пираты набрасывались на своих тюремщиков с голыми руками, а те отбивались с помощью пик и сабель. Бой не затронул только одно судно – флагманский корабль леди-пантеры «Немезида», на котором успели поднять ведущие на пирс сходни. На некоторых судах уже бушевал пожар, охваченные огнем люди выпрыгивали с палуб на причалы.

– Да, это так, – хвастливо подтвердил Гуль. – Опасаться нечего, вам ничто не угрожает!

Опал зло покосилась на отошедшего от балконных перил лорда-кальмара.

– Я вам не какая-нибудь изнеженная лиссийская принцесса, Кракен, – проворчала она. – Вы разговариваете с леди-пантерой. Я не боюсь ничего.

– Это… Это был всего лишь… э… волчий вой, ми… миледи, – растерянно пробормотал Кракен. – Но если кто-то боится, что это… тогда…

Почти не уступавшая лорду Гулю в росте, Опал зажала ему рот своей ладонью, сильно стиснула когтистыми пальцами кожу на его румяных щеках. За этой сценой спокойно наблюдал находившийся здесь же, на командном пункте, капитан «Немезиды» Скеррет, давно привыкший к взрывному характеру Опал. Гораздо беспокойнее чувствовали себя стоявшие чуть поодаль старшие офицеры и охранники Кракена. Вот они-то со страхом думали о том, чего еще можно ожидать от непредсказуемой леди-пантеры. И никто из них при этом не сделал ни малейшей попытки прийти на помощь своему командиру – все прекрасно знали, кто здесь на самом деле хозяин.

– Я. Ничего. Не. Боюсь. Ясно? – зло отчеканила Опал и отпустила Гуля. Кракен жадно втянул воздух.

– Понимаю, – кивнул он. – Просто мне показалось, что именно тот вой был сигналом к началу этой атаки. Сначала волчий вой, а затем словно разверзлись бездны ада!

– Он прав, – сказал капитан Скеррет, поглаживая пальцами темляк своей посеребренной шашки. – Здесь появился Волк, и у него есть помощники. Это он стоит за бунтом заключенных. Я призываю всех к осторожности. Он может быть рядом, прямо в этих стенах, причем даже сейчас, когда мы с вами разговариваем.

Гуль покачал головой и ответил:

– Возможно, что этот сброд вырвался из тюремного блока… Каким-то образом… Но в целом крепость остается на замке, и мы можем чувствовать себя здесь в безопасности.

– Принимая во внимание то, что камеры, о которых только что шла речь, тоже находятся внутри крепости, мне в это сложно поверить, – возразила Опал и продолжила, ткнув пальцем в первого попавшегося из офицеров Кракена: – Ты. Бегом вниз. Возьми с собой пару охранников. Передай моим людям на «Немезиде», чтобы приготовились поднять паруса.

Офицер кивком подозвал к себе двоих солдат и немедленно исчез вместе с ними, спеша по ведущей вниз винтовой лестнице.

Пока Гуль выбегал на лестничную площадку, чтобы поторопить ушедшего офицера и его солдат ласковым крепким словцом, Опал обернулась к Скеррету и с улыбкой приказала ему:

– Капитан, доставьте мне моего пленника. Мы уже и так слишком затянули с этим делом.

Перепрыгивая с подвесных мостиков на веревочные лестницы и снова на мостики, капитан Скеррет спускался по внешней стене крепости в сопровождении двух матросов с «Немезиды». Двух человек, как считал капитан, будет более чем достаточно, чтобы доставить пленника на борт бастийского флагмана. Если все, в чем уверял их Гуль, правда, то дух у лорда-акулы сломлен, изломано и его тело тоже. Скеррет добрался до мостика на нужном уровне – его перекладины веером торчали вдоль стены и вели к месту, где были прикованы двое узников.

Один из них, тщедушный старик, при виде капитана улыбнулся и даже подмигнул ему. Второй узник висел неподвижно. Скеррет вытащил свою посеребренную шашку: ему слишком хорошо была известна репутация Веги и он не желал оставлять ему ни единого шанса. Лорд-акула неподвижно обвис на своих цепях – руки заведены за спину, голова низко опущена на грудь. Да, жалкое зрелище представлял сейчас некогда щеголеватый модник и любимец дам: все тело в синяках, от костюма остались одни лохмотья. Сзади подошли люди Скеррета, встали за спиной своего капитана, слегка пошатываясь на ненадежном мостике, с опаской заглядывая вниз, за его край.

– Моряк, да? – хрипло спросил пожилой узник. – У нас с тобой много общего, приятель.

– Разумеется, очень много общего, – ласково ответил Скеррет. – Если бы я висел рядом с тобой, пришпиленный к стене, мы бы вообще смотрелись с тобой как близнецы-братья.

Пожилой штурман хихикнул, а капитан повернулся к графу Веге, держа наготове свое оружие.

– Не прикидывайтесь, что можете спать, когда вокруг такой шум и гам, – сказал Скеррет, коротким жестом указав на царящий внизу хаос. Из трюма одного из пришвартованных к крепости кораблей внезапно повалили клубы густого черного дыма, затем раздался ужасный грохот, и высоко в воздух полетели обломки палубы и мачт. Порох – незаменимый помощник пирата, грабящего суда в Белом море, но он может быть и очень опасным оружием, если взрывается в твоих трюмах. И тогда в долю секунды навсегда обрываются чьи-то жизни, гибнут надежды и корабли.

Скеррет ткнул шашкой в обнаженные, выпирающие ребра графа и сказал, ухмыляясь:

– Не валяйте дурака, ваша светлость, просыпайтесь. Еще успеете отоспаться, когда Лукас отрубит вам голову.

Вега не шелохнулся, а пожилой узник фыркнул, пытаясь сдержать смех. Скеррет переключил свое внимание на чокнутого, не сводившего глаз с хилого подвесного мостика у него под ногами.