Марго Генер - Ворг. Успеть до полуночи

В эту же секунду лестница кончилась, прямо перед носом возник нежить со связкой кристаллов. Камешки переливаются загадочным светом, в гранях отражаются стены и отполированный сотнями ног пол.

Он вытаращил на меня и без того выпученные глаза – гниль разъела кожу вокруг них. Челюсть отвисла, готовясь издать громкий сигнал тревоги.

Только собрался черкануть по глотке пятерней, как из‑за спины мертвяка высунулась рука. Кривой крашар полосонул горло. Голова с сухим стуком отскочила на пол, за ней глухо бухнулось тело.

– Курт! – громким шепотом выдохнул я. – Ты как тут оказался?

Гоблин улыбнулся жуткой улыбкой, когда губы не смыкаются из‑за клыков. Он любовно вытер лезвие о тряпку, которую достал из кармана. Одежда все такая же незамысловатая, разве что на плечи металлические щитки нацепил да сапоги повыше взял.

– Ну как, – сказал он добродушно, убирая крашар на пояс, – торгую я. Тыквы вот привез. Взамен возьму иглобрюхов и золота, как водится.

– Давно меня, значит, заметил?

Гоблин кивнул.

– Еще на площади, – сказал он. – С парнишкой‑подмастерьем. Подумал: чего это должник мой делает в центре болот?

– Даже представить не можешь… – пробурчал я.

– Когда ты затолкал мертвяка между домами, – продолжал гоблин невозмутимо, – решил, должна быть веская причина, чтобы вместо Межземья беглый ворг поперся прямо в направлении Мертвой степи. Да еще и через топи. Ну и решил подсобить.

– Я и так тебе должен, – оскалился я на гоблина.

Он пожал плечами и сказал:

– Долгом больше, долгом меньше. Какая разница?

Пару мгновений я соображал, что делать с гоблином, верить ему или нет, прислушивался к звериному чутью. Оно вроде молчит, как сова в засаде.

– Тыквы… – проговорил я, глядя в сторону. – Лешего твоего за ногу! Ты продаешь Абергуду тыквы?!

Курт развел руками.

– Ну, формально я, – сказал он. – А на деле – Азута. Это ж она фермерша. А ты как думал? Легко, что ли, выживать, когда со всех сторон прессуют? Ты бы видел, что в Центральных землях и Восточном крае творится.

– Что? – спросил я.

– До полудня нежити набежало больше, чем за всю жизнь повидал, – ответил Курт, качая головой. – Мертвяки стали тырить железо с перевалочных складов, начались драки с гномами.

Я не поверил, спросил изумленно:

– И те стерпели?

– Да какой там… – отмахнулся гоблин. – Когда гномы обнаружили, за кем след тянется, – напали на полутрупов. Те пожаловались Ильве, а темнейшество пригрозила королю дочкой. Король призвал к миру, гномы плюнули на все и ушли к себе в рудники. Люди вообще боятся из домов выходить. В общем, бедлам.

Я слушал и пытался соединить картинку воедино. В голове появилась подозрительная мысль, она ширилась и росла, пока не превратилась в огромную жабу немигающими глазами. Вспомнились шаманы и их фокусы со временем.

Насупив брови, я поскреб когтями затылок и бросил короткий взгляд на мертвяка. Рука так и сжимает связку кристаллов, голова с выпученными глазами лежит отдельно, отвернувшись к стене.

– День к вечеру? – спросил я с сомнением.

Гоблин удивленно приподнял надбровные дуги.

– Какой вечер? – выдохнул он, но тут же лицо приобрело понимающее выражение. – Эвон чего. Ты, видать, не бывал в болотах. Тут сложно разобрать, сколько шатаешься. Сейчас солнце вовсю светит. Над туманом, конечно. Клонится вниз, но до заката еще есть время.

Пока я думал, сколько времени потребуется, чтобы добежать до Мертвой степи наперевес с Изабель, найти гору Ир, добыть Талисман, Курт беззастенчиво разглядывал принцессу. Та перепуганно хлопает ресницами и жмется ко мне, как промокший щенок.

– Значит, есть время, – проговорил я под нос.

Изабель вздрогнула под пристальным взглядом зеленолицего, гоблин многозначительно ухмыльнулся.

– Ну, если ты за девкой в трясину полез, то понятно, – сказал он одобрительно. – Красивая, хоть и без клыков.

Я отчего‑то еще больше ощетинился, девушка задрожала, не зная, где спрятаться от новой напасти.

– Это Изабель, – прорычал я. – Принцесса.

На этот раз надбровные дуги гоблина вылезли на лоб и там бы и остались, не будь такими толстыми. Он восхищенно присвистнул, разворачиваясь в сторону коридора. До выхода еще несколько волчьих прыжков.

– Слышал, что ворги, ну это… круты, – сказал он ошарашенно. – Но чтоб так… Принцессу сграбастал.

Злость на болтливого гоблина растеклась по грудной клетке, я вспомнил его батлок и зло выдохнул. Пришлось снова вспоминать про загон лосей, прозрачные водопады и безмятежные леса. Через несколько секунд злость немного улеглась, дыхание успокоилось.

Мы быстро двинулись по‑над стенкой за Куртом. Я оглянулся на Изабель. Она не поняла, что имел в виду гоблин. Топает послушно, опустив испуганный взгляд, за руку держится.

Я облегченно выдохнул, прибавив шагу, поравнялся с Куртом. Пришлось подтянуть за собой принцессу, иначе она норовит остановиться.

Переступая остатки мышиной трапезы, я спросил:

– Ты как охранников обошел? Там двое на дверях стояли.

Гоблин довольно хихикнул и махнул рукой.

– Да спят они, – сообщил он буднично.

Я покачал головой. Есть у гоблина манера отрубать головы всем, кто не угодил.

– Мертвым сном? – поинтересовался я. – Их же с улицы видно. Заметит кто.

Курт даже повернулся, нижняя губа обиженно выпятилась, хотя она вообще‑то и так достаточно торчит.

– Я ж не совсем безмозглый, – сказал он, притормаживая перед выходом.

Только добравшись до двери, понял, что имел в виду гоблин. Оба стражника стоят по стойке смирно, вцепившись в двурогие пики, шлемы надвинуты на глаза. Из‑за этого мерное сопение звучит громче, чем положено.

Изабель вцепилась в меня обеими руками, я успокаивающе похлопал ее по ладошке. Она чуть ослабила хватку, но отходить побоялась.

– Ты что с ними сделал? – спросил я, проходя между стражами.

– Чей‑то сонный порошок, – сказал он многозначительно.

Я вспомнил, как аккуратно положил мешочек с зачарованной пылью на табуретку, когда мылся у Азуты.

– Какой дальновидный, – проговорил я, удивленно качая головой.

– А то, – отозвался Курт.

Пока шли мимо деревянных домиков, гоблин бросал двусмысленные взгляды то на меня, то на принцессу. Та не замечает или делала вид, что не замечает. Зато меня бесит, аж зубы сводит.

В конце концов решил припугнуть гоблина если не жестокой расправой, то хорошей трепкой. Открыл рот, но Курт вскинул руку и остановился возле телеги, крытой грязной мешковиной.

– Погоди, – сказал он, откидывая тряпку. – Слишком уж ты приметный. Морда звериная, когти, зубы, и глаза иногда светятся. Жуть берет. Ты чего такой злой?

– Какой есть, – буркнул я, раздосадованный тем, что не удалось отпеть гоблину все, что думаю.